Зондер-команда-665: как немецкая разведка в годы войны добывала информацию о Горьковском автозаводе

Как известно, в годы Великой Отечественной войны наш город подвергался со стороны немцев неоднократным бомбардировкам. Особо сильный ущерб враг стремился нанести Горьковскому автомобильному заводу имени Молотова – немцы полагали, что именно это предприятие в Советском Союзе является головным в производстве танков Т‑34. Самый мощный авиационный удар по ГАЗу был нанесён в июне 1943 года, в канун сражения на Курской дуге…

На предприятие тогда были сброшены сотни фугасных и зажигательных бомб. Погибли 254 мирных жителя и 28 бойцов ПВО, на заводе было разрушено 52 здания, выведено из строя 5900 единиц оборудования, 8000 моторов, 8 цеховых подстанций, свыше 9000 метров конвейера…

Очевидцы отмечали, что немецкие самолёты не просто волнами заходили на завод, а действовали целенаправленно и очень чётко, словно прекрасно знали нужные им объекты. Возникает закономерный вопрос – откуда у них были такие сведения?

Сразу отметаю популярную ныне версию о некоей немецкой шпионской сети в Горьком, которая якобы могла передавать врагу нужные сведения. Эта версия хороша лишь для приключенческой литературы и фильмов, а вовсе не для реальной, куда более прозаичной жизни. Выскажу на сей счёт свою версию, которая основана на архивных документах органов государственной безопасности.

«Бюро по руководству работами в России»

Начну с того, что немцы и до войны неплохо представляли себе ГАЗ и всю его структуру. Дело в том, что в конце 20 – 30‑х годов (до прихода Гитлера к власти) между Германией и Советской Россией были очень тесные отношения, включая и военно-техническое сотрудничество. Для этой цели при немецком Генеральном штабе существовал специальный орган – «Центр‑Б» («Бюро по руководству работами в России»).

В 1930 году один из видных немецких военных руководителей того периода, генерал Курт фон Шлейхер, пожелал получить сведения о развивающейся промышленности СССР. С этой целью два сотрудника «Центра‑Б» Винцент Мюллер и Оскар фон Нидермайер совершили поездку по промышленным районам СССР.

Из послевоенных показаний генерала Нидермайера:

«Мы имели полный доступ к осмотру предприятий. В частности, побывали на предприятиях Горького, Казани, Сталинграда, Ростова, посетили ДнепроГЭС. Нас сопровождал представитель Красной армии (фамилию не помню)… По возвращении из СССР Мюллер доложил Шлейхеру о результатах поездки. Мне известно, что добытые сведения об СССР получили одобрительную оценку со стороны Шлейхера».

Таким образом, наш ГАЗ, его географическое расположение, его мощности и военный потенциал не были тайной для спецслужб Германии. Эта информация затем, уже в годы войны, была ещё подкреплена и показаниями наших пленных. Немцы специально выявляли среди пленных советских солдат инженеров и прочих технических специалистов. Затем, после опросов и допросов, добытые материалы направлялись в специальное подразделение абвера (военной разведки Германии), именуемое особым штабом «Валли‑1/1Ви» («Ви» от немецкого слова «виртшафт» – «экономика»).

Штаб обобщал полученную информацию и составлял обзоры, схемы, планы и карты советских промышленных предприятий. После чего эти документы шли прямиком в гитлеровскую ставку и в управление германской военной авиации люфтваффе для нанесения бомбовых ударов.

– Впрочем, немцы не только выявляли и допрашивали пленных инженеров, но и стремились привлечь их к сотрудничеству в качестве чертёжников, технических аналитиков и даже как конструкторов по разработке новых систем вооружения. Такими вещами, к примеру, занималась зондеркоманда-665, или рабочая команда-600. Руководил командой зондерфюрер Вилли Мецнер, выходец из России (до 1931 года жил и работал в Ленинграде). После вой­ны он был захвачен органами советской контрразведки, где откровенно поведал об истории своего подразделения:

«В июне 1942 года при шталаге 3 Д и шталаге 3 С (шталаг – лагерь для военнопленных. – В. А.) были организованы зондерлагеря, куда были собраны русские военнопленные офицерского состава, имеющие специальное техническое образование. С тех пор работа по разработке вооружения для немецкой армии и использования существующего вооружения у советских войск стала осуществляться через русских военнопленных, собранных в этих зондерлагерях»…

Интересно, что наиболее ценные советские инженерные кадры в зондеркоманду-665 попадали не сразу из лагерей, а предварительно проходили «сито» допросов в другой зондеркоманде, под номером 806. То было особое подразделение, которым командовал опытный немецкий контрразведчик майор Гемпель, знаток советской военной промышленности. Его сотрудники тщательно, со знанием дела опрашивали пленных инженеров, выуживая у них всю известную им информацию, после чего пленным предлагали закрепить сказанное на технических чертежах и планах.

Таким образом, после этого у опрашиваемого человека обратной дороги уже не было – выполненный им чертёж или составленная техническая документация, по сути, являлись своеобразной распиской на согласие сотрудничества со спецслужбами Третьего рейха.

Был завербован и стал предателем

В зондеркоманде-665 «трудились» и горьковские специалисты. Один из них – некто Александр Косун, инженер-конструктор 36 лет. Достоверно неизвестно, на каком именно предприятии он работал до войны. Согласно показаниям захваченных после войны сотрудников зондеркоманды, Косун в 1937 году был репрессирован и с тех пор затаил обиду на советскую власть.

К немцам перешёл добровольно. В зондеркоманде горьковчанин Косун руководил группой по изучению советского пулемётного вооружения. Потом вступил в «Русскую освободительную армию» генерала Власова. О его послевоенной судьбе также ничего не известно – возможно, под чужой фамилией он укрылся в американской оккупационной зоне Германии.

Надо сказать, сразу после войны в Горьком было проведено несколько закрытых судебных процессов над теми, кто, находясь в плену, дал согласие на сотрудничество с экономической разведкой Германии. Вот только некоторые из этих эпизодов – фамилии этих «героев» ненастоящие, я их изменил специально, чтобы не травмировать ныне живущих родственников…

В октябре 1945 года в городе Муроме был задержан Кузьмин Николай Алексеевич, 1904 года рождения, бывший кандидат в члены ВКП(б), бывший корреспондент газеты «Горьковская коммуна». На следствии Кузьмин показал, что, будучи командиром огневого взвода артиллерийской батареи в составе 2‑й ударной армии, 27 июля 1942 года сдался в плен вместе со своими бойцами в районе города Чудово Ленинградской области. Находясь в Саблинском лагере, Кузьмин рассказал немцам, что до войны работал журналистом в Горьком, и изъявил желание служить «новому порядку».

В августе 1942 года Кузьмин дал согласие работать на немецкую разведку. Тогда же по заданию немцев он составил подробный план города Горького с указанием расположения в нём заводов, включая ГАЗ, железнодорожных вокзалов, мостов через Волгу и Оку, пристаней и некоторых улиц города Горького.

Немцы оценили усердие своего агента и в марте 1943 года направили Кузьмина на пропагандистскую работу в город Ригу. Там изменник работал в ряде антисоветских изданий, выходивших на русском языке. Бежать на Запад не успел: в мае 1945 года, уже в Германии, попал в зону советской оккупации. Выдал себя за бывшего пленного и был направлен в фильтрационный лагерь НКВД рядом с Муромом. Там его опознал один из бывших сотрудников абвера, о чём тут же сообщил коменданту лагеря.

В феврале 1946 года Кузьмин был осуждён на 10 лет лишения свободы.

Другие персонажи…

Из обвинительного заключения на Журова Алексея Ивановича, из крестьян, 1907 года рождения, уроженца села Большая Ельня Кстовского района Горьковской области (арестован в 1945 году):
«Находясь в составе 2‑й ударной армии, в 1942 году попал в плен.

В плену Журов допрашивался немецкими офицерами об известных ему частях Красной армии и оборонных предприятиях г. Горького. После того как Журов сообщил ряд ценных сведений, он был завербован для предательской работы среди советских военнопленных. Кличка ему была присвоена Чижов…»

Из обвинительного заключения на Кошкина Ивана Ивановича, 1918 года рождения, бывшего инженера-конструктора автозавода имени Молотова (арестован в 1946 году):

«Будучи военнослужащим Красной армии, в июне 1941 года сдался в плен в районе г. Минска. Находясь в лагере для военнопленных Ламсдорф (Германия), Кошкин добровольно поступил в полицию. Состоя на службе у немцев, он выдал немецким властям известные ему секретные данные о выпускаемой военными заводами города Горького продукции и расположении в нём военных объектов. Наиболее подробные сведения Кошкин сообщил немцам о Горьковском автомобильном заводе имени Молотова, где он работал до войны… Осуждён на 10 лет ИТЛ».

Примерно аналогичный путь измены прошёл другой технарь, работавший до войны инженером завода «Красная Этна», – Григорий Васильевич Федорцов. Он служил офицером на Черноморском флоте, а в плен попал в 1942 году, во время эвакуации Севастополя:

«Находясь в Ченстоховском офицерском лагере (Польша), Федорцов в июне 1943 года изменил Родине, был завербован германской разведкой и направлен для работы в особую группу германского разведывательного органа «Цеппелин», занимавшегося экономическим шпионажем против Советского Союза.

За период нахождения в особой группе Федорцов работал в чертёжном отделении, где занимался копировкой планов городов Советского Союза и разного рода технического оборудования»…

Это простить нельзя

Возникает закономерный вопрос: как немцам удалось заставить работать на себя этих советских людей? Людей с высшим образованием, можно сказать, элиту советского общества?! По этому поводу сегодня написано много исторической литературы. Вот только некоторые причины предательства.

Это и тяжёлые, просто невыносимые условия немецкого плена, когда доведённые до отчаяния люди были готовы пойти на что угодно, лишь бы вырваться из ада за колючей проволокой. Это и элементарная трусость. Это равнодушное отношение к судьбам Отечества, когда было всё равно, кому служить. Это, конечно же, и идейный антисоветизм, то есть неприятие правившего в стране политического режима, и готовность уничтожить этот режим через сотрудничество с врагом (хоть с чёртом, лишь бы против большевиков)…

В общем, было множество поводов, по которым советские инженеры, командиры Красной армии шли на услужение к врагу. А вот результат такого сотрудничества был всегда одинаково печален. Враг неплохо представлял себе местоположение наших заводов, выпускаемую ими продукцию, её назначение и объёмы.

Немецкая разведка блестяще применяла аналитический метод обработки информации, прозванный «мозаичным» – когда общая картина складывается буквально по крупицам, из различных фрагментов: показаний пленных, собранных слухов, разведывательных донесений довоенных времён и открытых советских публикаций. Во всяком случае, о промышленности Горького враг знал очень многое.

Особо трагическую роль сыграли те советские «чертёжники» из германской разведки, кто помогал немцам наносить промышленные объекты на их военные карты и планы, сделанные главным образом с аэро­фотосъёмок. Страшные и безжалостные бомбёжки нашего города в течение двух первых военных лет, разрушенные немецкими бомбами производственные линии и жилые дома, смерть сотен мирных людей не только на совести германских лётчиков, но и их русских «помощников».

Понять мотивы сотрудничества этих «помощников» с врагом ещё в какой-то степени можно, а вот оправдать никак нельзя. Даже сегодня!