Виктор Сухоруков: «Я всегда посылаю хорошее настроение в ту сторону, где смотрят добрыми глазами»

25 лет прошло с момента выхода фильма Алексея Балабанова «Брат», и с тех пор лента не только не лишилась статуса культовой, но и приобрела новых поклонников. В чём секрет феноменального успеха фильма? Об этом, а также об истории съёмок и о том, что могло бы быть дальше, Виктор Сухоруков во время визита в Нижний Новгород рассказал корреспонденту «Нижегородской правды».

Синдром Ихтиандра

В Нижний Сухоруков приехал на «Балабанов‑фест», который проходил в «Арсенале», чтобы показать моноспектакль про свою жизнь, про людей, которые привели его к успеху, в том числе и лично про Балабанова. Под старинными сводами музея его голос раздавался так громко, что, ещё не видя актёра, все поняли: он тут! Строгий, бескомпромиссный и в то же время улыбчивый и открытый, Виктор Иванович сразу покорил публику и нашёл время ответить на вопросы про фильм и про себя.

– Виктор Иванович, в этом году сложилось всё: у «Брата» юбилей, и из-за санкций он снова вернулся на экраны кинотеатров. В чём, на ваш взгляд, секрет нового витка популярности фильма?

– Да просто в том, что это хорошее кино! И не просто хорошее, а очень хорошее. Хотя я сам этому удивляюсь, и Балабанов тоже бы удивился, наблюдая за тем, как эта картина переплюнула своей жизнью многие другие фильмы. Вечные, которые постоянно крутят по телевидению, такие как «Белое солнце пустыни» или «Любовь и голуби». Ведь на самом деле Алексей сочинял «Брата» исключительно для того, чтобы заработать денег для продолжения своей артхаусной деятельности. А получилось то, что получилось. И я счастлив.

– В списке ваших киноролей почти полторы сотни фильмов. В том числе Малюта Скуратов в «Годунове», Филарет в «Острове», Бенкендорф в «Сатисфакции», Дроздов в «Не хлебом единым», Павел I в «Бедный, бедный Павел». Не обидно ли, что первой всё равно вспоминают роль в «Брате»?

– На что тут обижаться? Такое часто бывает. Я даже изобрёл понятие «синдром Ихтиандра» – синдром одной роли, которая прилипает намертво, и от неё не избавиться. Вспомните – Вячеслав Тихонов: уникальный, огромный актёр своего времени – и вечный Штирлиц. Анатолий Кузнецов большинству запомнился ролью в «Белом солнце пустыни», хотя у него и до этого, и после были замечательные картины. Когда-то я думал: не приведи Господи оказаться в такой ситуации, тем более что я сниматься начал поздно. Но вспоминая «Брата», мне сразу говорят: а ещё вот этот фильм, и вот этот, и этот. И это приятно. Так что я считаю, что всё обошлось.

Колодец радости

– Вы очень доброжелательны к поклонникам, раздаёте автографы, фотографируетесь, общаетесь. Как вам удалось сохранить эту простоту общения?

– Каждому нравится нравиться. Когда идёшь, а с тобой все здороваются, и шлейфом стелется какая-то радость, благоговение, почитание – это прекрасно! И чувствуешь себя колодцем…

– Колодцем?

– Да, тем самым, в который «не плюй в колодец, пригодится воды напиться». И поэтому я всегда посылаю хорошее настроение в ту сторону, где на меня смотрят добрыми глазами. В песне поют: «Я милого узнаю по походке», а меня узнают по голосу. Разве это плохо?

– Но почему же вы, такой доброжелательный к людям, столь резки с руководством театров? Ваш уход из Моссовета и совсем недавний из Вахтанговского театра удивили и опечалили поклонников…

– Так сложились обстоятельства. Я соблюдаю правила корпоративной этики, театральный мир – моя жизнь, в которой есть радости и горести, удивления и разочарования. Тут случилось разочарование. И знать подробности ни к чему. Я их обнародую, а потом забуду. А про меня скажут: болтун. А я не болтун! К тому же у меня есть мечты, затеи, замыслы, которые бурлят и будут вас радовать.

И уже радуют: в Нижний я привёз свой спектакль – творческий вечер, который, несмотря на то, что я живу долго, осуществил впервые в жизни. В нём я выхожу на сцену один и, создавая этот спектакль, сделал великое для себя открытие. Создал новый жанр – вспоминая свою жизнь, я рассказываю о тех людях, которые меня сочинили, двигали, поднимали, раскрывали. И зрители в Москве его приняли. А специально для Нижнего я больше рассказал о Балабанове и фильмах, в которых с ним работал.

– Кстати, почему после такого успеха «Брата» и «Брата‑2» не появилось продолжения? Вы же предлагали Балабанову его снять и вроде бы даже придумали сюжет…

– Я действительно пришёл к нему с этой идеей. Сказал, что даже если не будет успеха, если мы ошибёмся, то миллионы заработаем! Зрители хотели продолжения. Можно было бы рассказать, как моего героя мексиканцы спасают из американской тюрьмы, запечатывают в бочке из-под солярки, сажают в танкер, танкер через Атлантику добирается до Петербурга, потом открывается крышка, вылезает чёрная рожа с белыми зубами, смотрит на шпиль Адмиралтейства и говорит: «Ну здравствуй, Родина!». А в финале я бы встретился с Данилой Багровым – у нас было много отснятого и не вошедшего в фильм материала, да и технологии позволяли. Вы представьте: Сергея Бодрова больше нет, а он на экране появляется и идёт ко мне навстречу – живой! Это было бы счастье, чудо, ошеломительный эпизод! Но Балабанов мне ответил: я этого делать не буду, потому что я не знаю этого времени. Может, потому он и сгорел, потому что не понимал наступившее время…

– А какое оно, наступившее время? И в чём сила сегодня?

– В правде. Только вот правда-то у каждого своя. Своя! И истинной правды не существует. Посмотрите, даже Библия состоит из споров и сомнений. А если говорить о взаимоотношениях людей, то нет не только правды, но и дружбы. Дружба – это ты сам, только в другом человеке: это возможность отвечать, любить, оберегать, спасать, днём и ночью думать об этом человеке. Это дружба, как я её понимаю. Но такой дружбы совсем мало, и даже, как бы это печально ни прозвучало, в чистом виде её нет. Человек корыстен, тщеславен, честолюбив, мелок, жаден. Слишком многого в каждом человеке намешано, что мешает ему посвятить себя дружбе.

Будьте собой!

– Быть может, именно поэтому вы не раз говорили, что для вас главное – творчество. Оно никогда не предаст. Как у вас складываются отношения со зрителем? Как удаётся покорять публику?

– Когда я выхожу перед камерой или на сцену, обязательно должна быть цель. Некая миссия, которую я выполняю. Я реализовываю тему. А если я не буду иметь цели, которую буду держать в голове, я начну комплексовать, зажиматься, чего-то придумывать из себя. А не надо ничего придумывать! Тем более не надо бояться и стесняться себя. Даже тень от моего тела – это моя тень! Моя! Какой бы дурной она ни была.

Но это не значит, что не надо показать себя. Будь умным, интересным, увлекай своих собеседников, чтобы тебя слушали и слышали! Надо быть интересным. И ради этого я встаю перед камерой. Можно быть бесстыдным, но не наглым. А главное – не занимайтесь самолюбованием. У вас не получится быть лучше, чем вы есть на самом деле. Но и это неплохо! Пусть даже вы останетесь в вечности или в архивах уродливым, отвратительным, смешным, никчёмным – и так бывает. Но найдутся люди, которые скажут: хорош, подлец! Умён, зараза!

– Как не сломаться, если постигла неудача, и найти силы начать всё сначала?

– Не надо бояться пустыни. Не надо бояться уйти в никуда. Просто начните. А там – куда выведет. Что такое расстаться со старым и начать новое? Если я говорю, что я занимаюсь переменой участи, значит, эту участь я себе сформировал, придумал, сочинил, значит, запланировал что-то новое. Новое! А не в никуда! Так что если вы хотите что-то в себе изменить, поменять, пойти в другую сторону – идите и не бойтесь! И сразу поймёте, чего вы хотите и зачем идёте. Только знайте: может не случиться. Но обязательно случится что-то другое, хорошее.