Яков Миркин: «Пока нет никаких оснований считать, что тренд на ослабление рубля переменится»

Весь февраль нашу валюту лихорадило – рубль скакал то вверх, то вниз. Многие эксперты заговорили о том, что в ближайшее время рубль продолжит дешеветь, а значит, начнут расти и цены.

Чего ждать жителям страны от наступившей весны? Об этом и о многом другом мы поговорили с известным российским экономистом, заведующим отделом международных рынков капитала Института мировой экономики и международных отношений РАН Яковом Миркиным.

Ценные наблюдения

– Яков Моисеевич, многие эксперты говорят о том, что в ближайшее время рубль продолжит дешеветь. На ваш взгляд, чего нам ждать в будущем?

– Пока четверть века один и тот же тренд – на ослабление рубля. Стабилизация, взрывная девальвация, потом опять ровненько, и вдруг опять взрыв. Вспомните1994, 1998, 2008 – 2009, 2014, 2018, 2020 годы. Пока нет никаких оснований считать, что тренд переменится. Ждём «того же» будущего.

– Что же будет с ценами? Как колебания валют россияне ощутят на своих кошельках?

– Цены всегда, рано или поздно, подстраиваются под девальвацию рубля, растут. Мы все это хорошо знаем. Инфляция встроена в нашу экономику. Почему? Она – огосударствлена, сверхконцентрирована, экономика вертикалей. Часто само государство является источником инфляции через цены, регулируемые государством. В ней слишком слаба конкурентная, рыночная среда. Избыточны налоги, слишком высоки административные издержки.

И, наконец, очень высоки риски, так как мы – развивающаяся экономика. Плюс инфляция заносится с каждой девальвацией руб­ля. Поэтому не стоит ждать абсолютного успокоения цен. Да и нигде в мире этого не происходит. Даже в развитых странах годовая инфляция – 2 – 3 процента. Инфляция встроена в мир. Так что будем продолжать жить с инфляцией не ниже 4 – 5%, при том, что продуктовая – мы это все знаем – будет выше.

– Почему рубль всё время падает к доллару и евро? Это вопрос риторический или есть какие-то объяснения?

– Ответ – на многие тома. Если коротко, то причина в высокой инфляции, крайне высокой зависимости от импорта (при каждом усилении доллара к евро рубль падает), высокой подверженности кризисам (1998, 2008 – 2009, 2014 – 2016, 2020 годы), глубокой зависимости от экспорта нефти и другого сырья. При падении мировых цен на сырьё – немедленная девальвация рубля. Нет ничего более волатильного, чем такие цены, которые, на самом деле, являются ценами товарных контрактов в Нью-Йорке, Чикаго, Лондоне. Ну и, конечно, влияет крайне высокий вывоз капитала и глубокая укоренённость иностранных спекулятивных инвестиций на российском финансовом рынке.

Нам очень нужно менять модель экономики, переходить к «социальной рыночной экономике», всё подчинять благосостоянию семей, продолжительности жизни, росту, модернизации технологий.

Денежный приток

– Что будет с нашей экономикой после пандемии? Когда мы выйдем из этого состояния и, главное, с какими потерями?

– Зависит от того, когда закончится пандемия, будет ли высокая третья волна. Испанка 100 лет назад продолжалась 2,5 года. Кроме того, зависит от того, как быстро начнёт расти после пандемии экономика наших основных клиентов – потребителей российского сырья. Это – ЕС (около 40% внешнеторгового оборота России) и Китай (около 20%). Ещё одна «сила» – мировые цены на нефть, газ, металлы, продовольствие. Они очень нестабильны. Поэтому могут реализоваться все сценарии – от продолжения падения в течение года-двух до ускорения роста (при резком скачке вверх мировых цен на сырьё).

Основной сценарий, с вероятностью в 70 – 80 процентов, это – стагнация, жизнь около нуля, может быть, до 1 – 2 процентов роста реального ВВП в год. Вся модель экономики настроена пока именно на это.

Какие потери? То же туманное, «еле-еле» существование финансов абсолютного большинства семей, умеренная бедность, когда голода и холода нет, но и двигаться особенно некуда. В крупных городах, в которых всё больше концентрируются население и активы и повыше уровень жизни, будет немного легче и сытнее, хотя цены будут выше. Это, прежде всего, Москва, Петербург, Екатеринбург, Нижний Новгород и другие.

– Пандемия серьёзно повлияла на рынок труда. В Нижегородской области, например, уровень безработицы сильно вырос. А что ждет рынок труда в ближайшем будущем, как он изменится, по вашему мнению?

– Прямо зависит от сценария, по которому будут развиваться дела в экономике. Если стагнация, рост до 1 – 2 процентов, то потихоньку вернёмся к уровню безработицы 2018 – 2019 годов. В любом случае будет расти доля самозанятых, семей, выживающих, не входя в официальные структуры бизнеса, в том числе за счёт отходничества и участия в «серой экономике» – в ней занято, полностью или частично, до четверти рабочей силы.