Охота как грань отдыха
Охота пуще неволи! Что стоит за этой фразой, если слово «охота» взять в его первом значении — добыча диких зверей и птиц? Каково состояние лесов сегодня и много ли в нем естественных обитателей? Кто, как не человек с ружьем, может ответить на эти вопросы. Знакомьтесь, Евгений Дегтярев, — охотник со стажем (говорят, вместо пустышки ему давали охотничью гильзу). Женат на любительнице природы Наталье. Воспитывают двоих сыновей. Семнадцатилетний Артем под присмотром отца уже вовсю бьет утку влет из своего ружья, а трехлетний Антошка об этом еще только мечтает, хотя и говорит с серьезным видом, «вот пойдем с папкой на тетеревов, когда мне ружо соберут, кабанчика найдем, который нам Дымку (собака Дегтяревых. — Авт.) порвал, за волками, за медведем». Сказать, что в этой семье все пронизано охотой, нельзя. На стенах вновь отстроенного дома нет ни одного трофея. Даже в фотоальбоме нашлось всего две некачественные фотки с добытыми птицами. — Для меня охота, — задумавшись, скрестил пальцы крупных мозолистых рук Евгений, — всего лишь грань отдыха, возможность сменить обстановку и уйти на время от житейских забот. Выставлять напоказ добытых зверей не в наших правилах. Не музей же. По его мнению, скоро сама охота в Нижегородской области станет музейной редкостью. Птицы и зверя в лесах стало больше. Отчасти из-за того, что самих лесов почти не осталось, отчасти по причине дороговизны лицензий на отстрел животного мира. Даже на глухариную и тетеревиную охоту теперь надо брать разрешение. — В Костроме, например, были, — с искрой в глазах вспоминает весну Дегтярев. — Там, пожалуйста, можно глухаря, можно тетерева, можно даже весеннего тетерева и глухаря на току бить, все открыто. Почему и стали охотники ездить туда. Там и угодья получше. У нас же угодий не осталось почти. Вдоль дорог, что ли, охотиться? Взять Городецкий район. Ну, остался разве что Лесной край. Всё! Ну, к Бору сторона еще более-менее. А Балахнинский район. С одной стороны московская трасса, по- середине коневская трасса, остальное изрезано новыми дорогами. Вроде и зверя больше, но бывает даже собак страшно пускать, то у дорог зверь, то еще что. Нет угодий в наших краях. Евгений то ли от скромности, то ли еще отчего, но от прямой оценки ситуации отказался. А чего тут скромничать? Стоимость лицензии, допустим, на кабана 15000 рублей. По ней можно завалить одного годовалого поросенка. На охоту нужен транспорт. Про ружье и патроны говорить не стоит: без них охотник — простой турист в лесу. Вот и выходит, что одному такие расходы не потянуть. И берут лицензию охотники вскладчину, порой на 10 – 15 человек. Только для удовлетворения своих охотничьих инстинктов. О какой-либо добыче впрок речи уже не идет. — Это очень дорого, — продолжает наш охотник. — Прибавьте к стоимости лицензии еще столько же, вот и выходит стоимость охоты. Поездив по стране, повидал разное. В Печоре нам предлагали медведя за две с половиной тысячи, лося за полторы, а оленя — за 800 рублей. Отсюда по воркутинскому направлению каких-то полторы тысячи километров. Конечно, там и леса другие. У нас же все частные. АО, ЗАО, все продают лицензии. Даже на дичь, которая не проходит биотехнию, — тоже. Для утки они же ничего не делают, почему продают путевку? Тут надо пояснить. Для воспроизводства популяции соответствующие службы должны проводить некоторые мероприятия. Подкармливать зимой, строить запруды, мелиорировать земли, устраивать посадки риса и многое другое. Вот это и есть биотехния. Сейчас такая работа если и проводится, то малозаметна. Зато заметно снизилось поголовье зайца и увеличилось до катастрофических размеров лисье отродье. Причем на 90 процентов лиса бешеная, опасная для добычи. Если охотник с собакой, то нижегородскую лису он стрелять не будет только потому, что бережет от заразы своего четвероногого друга. А есть же специальные корма с добавкой лекарственных препаратов от бешенства, почему бы их не выдавать охотникам, а они бы разбрасывали прикорм у лисьих нор. Тоже получается биотехния. — Раньше, — вспоминает Евгений, — мы даже отрабатывали лицензии. По приглашению охотобщества охотники работали в лесах несколько дней по биотехнии и получали бесплатную лицензию. Сейчас этого нет. Я не говорю, что для меня дорого купить лицензию. Для других она неподъемна. Отсюда и браконьерство. А пьянки сколько стало на охоте! Несчастные случаи по этой причине не редкость. Видеть не видел, но слухом земля полнится. Почему и нет в нашем коллективе посторонних людей. Лес загажен. Особенно после тихих охотников. Как наступает ягодно-грибная пора, хоть мусорные машины в лес запускай. Разве трудно положить мусор в багажник и увезти с собой?! Эти пластиковые бутылки и пакеты — просто бич для природы. А еще говорят, лисы на свалках заражаются! Свалки у них прямо дома образуются. Это даже не потребительское отношение, мы сами же глумимся над природой, над собой же издеваемся! Отец мой, Федор Александрович, настоящий охотник, привил мне эту любовь к природе, желание не только взять от нее что-то, но и отдать ей, тогда и детям нашим, и их детям останется кусочек этой красоты. Он и сейчас в свои 83 с удовольствием бы сбегал за зайцем. Но, к сожалению, ноги не ходят, да и зайца в округе не осталось. А говаривал, бывало, мне: «Тетерку не трожь, а тетерева бей с краю, чтобы других не спугнуть». И брали с охоты одного-двух на охотника, не больше. Вспомнил Евгений, как раньше белкой зарплату себе добывал, по три рубля за шкурку первого сорта давали; как на рысь охотился и с огромным трудом, но взял хитрющего хищника. Кабаны, лоси, куницы, песцы… А сколько зверя в северных краях! Он же по своей работе, практически первым идет перед газовой трубой «Газпрома». Края нехоженые, зверь непуганый — раздолье. В свои командировки ружье берет в качестве самообороны. «Медведи там уж больно докучливые». Один такой топтыгин три дня продержал рабочих в вагончике, пока другая бригада на смену не приехала, как тут без ружья? — Если мы каждый хотя бы чуть-чуть поможем окружающему миру, то природа не будет так агрессивна по отношению к нам, — подытожил беседу Евгений Дегтярев, охотник и просто любитель природы.
