Пытки – это даже немного почетно
На этой неделе Европейский суд по правам человека отказал России в пересмотре дела нижегородки Ольги Масловой. Таким образом, решение, вынесенное по этому делу еще весной, признано окончательным и изменениям не подлежит. Федеральное правительство должно будет в трехмесячный срок выплатить Ольге Масловой 70 тысяч евро. А еще привлечь к ответственности лиц, применявших в отношении нее пытки.Восемь лет назад ее, тогда 19-летнюю девушку, вызвали в Нижегородское РУВД в качестве свидетеля по делу об убийстве. Сначала оперативник изнасиловал, бил и пытал ее, чтобы получить показания, которые бы вписались в версию следствия. (По данным Нижегородского комитета против пыток, Ольге надевали противогаз, перекрывая воздух, прикрепляли оголенные провода к сережкам и пускали по ним электрический ток.) А потом, когда она подписала «нужные» показания, ее перевели в прокуратуру, располагающуюся по соседству с милицией. И девушку насиловали уже там сотрудники этого ведомства. На ней был шарфик одного из футбольных клубов, а сотрудники болели за другую команду, потому-то Ольга им сильно не понравилась.Наверняка стражи порядка и не думали, что эта девчонка, футбольная фанатка, куда-нибудь вообще пожалуется. Тем более уж в Страсбург. И чувствовали себя безнаказанными. К тому же родители у двоих из них — высокопоставленные юристы.…Чувствовали себя безнаказанными и не ошиблись. За восемь с лишним лет правоохранительные органы прекращали это дело девять раз и так толком и не начали расследование.Как сказал председатель Нижегородского комитета против пыток Игорь Каляпин, репутация местных князьков для нижегородских правоохранительных органов оказалась важнее, чем репутация России. Вот и весной, когда по Масловой вынесли решение в Страсбурге и история оказалась в эпицентре скандала, прокуратура области и областной суд по очереди попеняли друг на друга, кто виноват в том, что следствие по этому делу не велось столько времени. А потом всё опять стихло.Сегодня обидчики Ольги Масловой уволились из правоохранительных органов, один из них, впрочем, работает адвокатом. После вердикта Страсбургского суда по правам человека их благополучие чуть-чуть омрачилось, поскольку были озвучены их фамилии (Мильков, Серов) и стало ясно, чьи они родственники. Однако, судя по всему, публикации о них в СМИ с именами и фамилиями — это самое большое наказание, которое им грозит. Ольга Маслова была бы не прочь добиться-таки полноценного расследования, доведения дела до суда и привлечения своих обидчиков к уголовной ответственности. Однако в Нижегородском комитете против пыток оценивают такую перспективу пессимистично. Срок давности по делу истекает к началу следующего года, так что вряд ли в такой довольно короткий срок виновных в этом преступлении «успеют» осудить.По словам Игоря Каляпина, прокуратура гораздо охотнее расследует дела о пытках в милиции, если они закончились смертью потерпевшего. Вот тогда вроде бы действительно стоит найти преступника. А если гражданин после допроса остался жив и тем более не был искалечен, то ему, получается, и жаловаться не стоит. «Прокуратура исходит не из соображений общественной опасности самого факта милицейских злоупотреблений, а из тяжести причиненных телесных повреждений, — констатирует Каляпин. — Сам факт применения пыток не оценивается как общественно опасный». Подобная точка зрения характерна не для одних правоохранительных органов, а для всего общества. У нас жизнь так и не стала подлинной ценностью. Подлинной ценностью остается смерть. Именно она расцвечивает у нас оттенки. Многие весьма достойные люди в нашей стране не получают должного признания, пока не умрут. Кончина известного человека также в сотни раз повышает его популярность, и при жизни почти равнодушная к нему публика после смерти творит из него героя, часто мало похожего на того реального человека, которым он был.И уж тем более не представляют ценности для общества права человека. Это словосочетание набило оскомину и выглядит в нашей стране скорее инструментом западного влияния на Россию — такой вражеской штуковиной, выдуманной злыми умами, чтобы нас тут всех поработить.Права человека — подумаешь, какая их условность. Их систематическое нарушение то там, то сям, по мелочам, да и по-крупному придают жизни в России определенный вкус и смысл. Тем более пострадать в нашем понимании — дело святое. Хороший человек обязательно должен страдать. В великой русской литературе нет ни одного классика, который бы не произнес нечто подобное. В результате жалобы друг другу на нелегкое житье-бытье становятся удобной разменной монетой. Похвалиться, что всё у тебя без проблем, даже как-то немного стыдно.Ну а бесчинствующие в своих кабинетах менты или сотрудники прокуратуры выглядят в этом контексте хотя и злом, но злом необходимым. Вот они и бесчинствуют. Кое-где у нас порой.
