Спешите делать добро
К благотворителям у нас в обществе пока ещё относятся настороженно. Многие подозревают их в корысти или скрытом интересе. С другой стороны, существует мнение, что по отношению человека к благотворительности можно судить о его нравственном состоянии, о состоянии его души.
Какой из этих двух взглядов справедлив? Можно ли в самом деле воспринимать чужую боль, как свою? И как долго в таком случае её можно терпеть? Об этом и о многом другом мы разговариваем с руководителем благотворительного Фонда помощи онкобольным детям НОНЦ Еленой КРУПНОВОЙ.
Честное добровольное
– Елена, а почему вообще вы – успешная и счастливая, мама двоих детей, жена крупнейшего бизнесмена – вдруг решили заняться благотворительностью? Да ещё и такой душевно затратной, как помощь онкобольным детям…
– Началось это всё очень давно, ещё в 2004 году. У наших физиков, медиков и бизнесменов – директора Института прикладной физики Александра Михайловича Сергеева, тогдашнего ректора медакадемии Бориса Евгеньевича Шахова, родилась идея создать онкологический научный центр, где изучалась бы проблема онкологии. И чтобы в этом центре также лечили людей.
Мой муж – бывший физик, но сейчас он крупный бизнесмен, у него компания по изготовлению пластиковых карточек и сим-карт «НоваКард», – тоже участвовал в этом проекте. Но, к сожалению, наступил кризис 2008 года и строительство научно-исследовательского Центра стало невозможно из-за финансовых проблем.
Александр Михайлович Сергеев предложил мне взять название этого центра и заняться благотворительностью.
Я тогда была в декрете с двухлетней дочкой, и эта идея показалась мне очень интересной и заманчивой. Я стала изучать этот вопрос, начала ездить по взрослым онкоцентрам – на Анкудиновском шоссе, в областной больнице Семашко.
Я увидела страдания людей, много горя и боли. И не понимала, чем я одна могу им помочь.
Но потом я попала в детскую областную больницу на улице Ванеева Там два отделения – онкологическое и гематологическое (это онкология крови). Заведующая отделениями Людмила Павловна Привалова приняла меня довольно настороженно: пришла какая-то девушка с улицы и говорит, что хочет помогать… А тогда фондов было меньше, чем сейчас, и благотворительность была не так распространена. Поэтому поначалу особого доверия я не вызывала.
Но она рассказала о проблемах – нужны жалюзи, игрушек не хватает, кроваток, а ещё детская комната старая и холодная. И тогда я поняла, что надо делать. И согласилась возглавить благотворительный Фонд помощи онкобольным детям.
Первый мой опыт – я собрала в одном ресторане своих знакомых и подруг. Мужья многих из них – бизнесмены, и их уровень жизни был выше среднего. Мы решили собираться раз в месяц, приводить с собой ещё подруг, и после каждого такого вечера оставлять по тысяче рублей как взнос.
А на следующий день начали поступать звонки. Оказалось, что у каждой много связей, которые они с радостью подключили.
Итак, мы стали собраться каждый месяц. Сначала нас было 15, потом 25. Нас становилось всё больше и больше.
А в какой-то момент я решила, что нужно пробовать просить деньги у предпринимателей. Меня отговаривали: не ходи, тебя даже на порог не пустят. Но я всё-таки пошла.
Когда я шла к первому благотворителю, очень волновалась. Он меня принял. И не только не выгнал, но и поблагодарил за то, что я делаю, и сразу перечислил всю требующуюся нам на тот момент сумму – 700 тысяч рублей. Я не буду говорить кто это – он просил не называть его имя. Но с этого человека началась моя вера в успех нашего дела.
Мы закупили новые матрасы, кроватки, тумбочки для детей. Мы были такие счастливые! И в нас поверили.
Твори добро
– Бытует мнение, что чем более обеспечен и благополучен человек, тем менее он склонен к восприятию и сочувствию чужой боли. А тут люди с такой охотой соглашаются вам помогать. Это вы их силой личного обаяния покоряете?
– Я уже 11 лет занимаюсь благотворительностью, и скажу вам – на самом деле люди очень отзывчивые. Особенно когда видят, что эта помощь действительно нужна детям, которые борются с таким страшным заболеванием. Равнодушных не остаётся никогда. Никто ни разу не отказался помочь.
Что касается силы обаяния – я думаю, что в первую очередь играет роль безусловное доверие. Люди, которые соглашаются помочь, знают мою семью, знают моего мужа – у него десятая по величине компания в мире по производству пластиковых карточек. Поэтому естественно, что я ни копейки не возьму из этих денег. Я сама работаю бесплатно – это принципиальное решение нашей семьи. Так что, думаю, главное в том, что нам доверяют.
– Некоторые подозревают, что богатые люди занимаются благотворительностью ради пиара. Но вы говорите, что многие благотворители даже не хотят называть своих имён…
– Да, у нас другая проблема. Вот у меня сейчас будет благотворительный вечер с названием «Благо дарю». Я каждый год его провожу.
Я собирала и продолжаю собирать людей, которые нам помогают, чтобы поблагодарить их, а заодно привлечь внимание новых людей и собрать деньги в рамках этого вечера. Мы продаём билеты – от тысячи до пяти тысяч рублей, и все собранные деньги идут на помощь детям.
Так вот эти люди, которых мы благодарим, говорят, что помогают не ради пиара. И я даже не могу их уговорить выйти на сцену. Они помогают, но не хотят быть названными. Вы представляете, какой уровень души?
Порой это люди, настолько мощные духом, что после встреч с ними у меня слёзы текут – так переполняется душа от соприкосновения с ними.
– Вы собираете деньги на дорогостоящие лекарства детишкам. А были в вашей практике случаи, когда вы не успевали собрать нужную сумму?
– За всё время работы ни разу. Мы собираем деньги очень быстро. Я не знаю, как это происходит. Порой какими-то чудесными силами. Вот раз – и есть они.
Другое дело, что не все детки выздоравливают и выживают.
– Врачи в таких случаях учатся закрываться, потому что, по их словам, если все трагедии пропускать через себя, то можно сойти с ума. Невозможно постоянно рвать в клочья нервную систему и душу… А как вы с этим справляетесь?
– Первый год был самый тяжёлый. Я регулярно ходила в онкологическое отделение, знакомилась с ребятами, их родителями. Когда с ребёнком устанавливается связь, а потом он умирает, то ты воспринимаешь это как личную трагедию и очень долго не можешь отойти.
Из-за этого я даже думала, что не справлюсь. Муж тоже начал переживать, и мы решили, что я должна больше контактировать с врачами и благотворителями.
У меня есть коллектив, который работает непосредственно с детками. Каждый день им что-то устраиваем – то у них рисование, то танцы, то лепка, спектакли показываем, с днями рождения поздравляем. Стараемся детям постоянно создавать праздник, чтобы отвлекать от болезни. Но я этим, честно скажу, сама больше не занимаюсь. Конечно, тоже бываю там, но стараюсь через себя это не пропускать. Иначе я просто надорвусь и уйду, и скольким детям мы тогда не сможем помочь выздороветь?
Прививка души
– Поскольку муж ваш сыграл не последнюю роль в этой истории, то расскажите, как вы познакомились?
– Мы познакомились в 2003 году, 26 сентября, на открытии ресторана «Тинькофф». Я на тот момент работала директором ресторана в гостинице «Волна». В 2004 году мы стали вместе жить, а в 2005‑м поженились.
– Он тогда всё ещё был физиком?
– Нет, он уже создал «НоваКард».
– А если бы он тогда был по-прежнему учёным, а не успешным бизнесменом, это что-то изменило бы в вашем отношении к нему?
– Ну, я тогда не могла бы заниматься благотворительностью. А в остальном это вряд ли что-то изменило бы.
Он меня покорил тем, что он очень неординарный человек. Все, кто его знает, об этом говорят.
У него очень нестандартное мышление, он очень глубокий человек. С ним очень интересно. Как говорят дети – нет ничего такого на свете, чего папа не знает. Он очень умный, а это у меня в приоритете при выборе мужчины. И он очень честный. Это честнейший человек из тех, что я когда-либо встречала.
Потом, он совершенно уравновешенный. За всё время жизни с ним я ни разу не видела, чтобы он сорвался, вспылил, накричал – ни на меня, ни на детей, ни на сотрудников. Я не знаю, где он черпает это терпение. То ли это воспитание, то ли внутренний дух, то ли всё в комплексе
Ещё он очень трудолюбивый и идёт к своей цели несмотря ни на что. И, наверное, благодаря этим качествам он добивается многого и в бизнесе, и в жизни вообще.
– Вы – мама троих детей, двое из которых ещё довольно маленькие. Вы ограждаете их как-то от этой страшной и тяжёлой темы детской онкологии?
– Нет, они у меня в теме и даже помогают мне. У меня средней 12, а маленькой 7 лет. Например, сейчас они активно участвуют в подготовке к благотворительному вечеру.
Более того, 40‑й лицей, где в 7‑м классе учится наша дочь Маша, сделал проект «Волшебные краски осени». Ученики на уроках труда смастерили специальные деревянные коробки, разрисовали их, наполнили красками, карандашами и фломастерами и принесли детям в онкологическое отделение.
И весь класс собрался под окнами отделения с шариками. Ребята выпустили их в небо, а малыши смотрели из окон и радовались. Это было так красиво и трогательно!
Один мальчик из Машиного класса признавался, что он очень волновался, когда шёл в больницу. Боялся увидеть обречённых детей. А когда увидел, какие они жизнерадостные и весёлые, то понял, что они будут жить. И ему стало так хорошо от этого, что он пришёл домой совершенно счастливый.
Они дети. Несмотря на то, что они болеют, они всё равно остаются жизнерадостными. Они даже с этими капельницами бегают по коридору и играют. Больше страдают мамы. А они – дети, они не хотят думать об этом ужасе. Они хотят играть, веселиться, жить. И то, что к ним приходят сверстники, очень много значит.
В то же время это очень полезно и нашим детям. Это воспитывает умение сострадать, доброту, отзывчивость. Это прививка доброты, сердечности и душевности. Это очень важно.
Интервью из газеты «Новое дело».