Ушли на грозу: как в Чечне погибли нижегородские милиционеры

Случилось это 25 лет назад. 12 марта 1996 года на площади Горького нижегородцы прощались с десятью бойцами специального отряда быстрого реагирования (СОБР) Волго-Вятского Управления по борьбе с организованной преступностью МВД России. Милиционеры были убиты в Чечне.

И хотя нижегородцы уже гибли на той вой­не, таких разовых потерь регион не нёс до того никогда. Поэтому это трагическое событие навсегда вписалось в историю нашего региона. В трагедии и сегодня много недомолвок и разноречивой информации. Поэтому писать о ней очень сложно. Тем не менее я попытаюсь…

Перед бурей

Итак, начало 1996 года. Уже второй год продолжается война в мятежной Чеченской Республике. Формально она считается завершённой, но на самом деле… Часть боевиков по-прежнему продолжали активное сопротивление российским войскам, особенно в горных районах. А на равнине и в городе Грозном чеченские банды до поры до времени затаились…

Поскольку считалось, что Грозный окончательно очищен от боевиков, контроль над ним был возложен на МВД. В конце 1995 года приказом министра внутренних дел был образован сводный полк из числа сотрудников СОБРов, командированных буквально из всех российских регионов. Командовал соединением полковник милиции Виктор Вичужанин (по штатной должности – командир СОБРа при УБОП Удмуртской Республики). Штаб полка, именовавшийся Главным управлением оперативным штабом (ГУОШ), располагался в Старопромысловском районе столицы Чечни. Это северная часть города.

Примерно в том же районе расположился и отряд собровцев из Нижнего Новгорода в количестве 21 человека (командир – майор милиции Алексей Колобов). Их базой была так называемая комендатура номер пять. В задачи отряда (да и всего полка) входило: ликвидация полевых командиров, прячущихся в городе, сопровождение транспортных колонн, охрана блок-постов, поиск и уничтожение нелегальных нефтяных заводов… В общем, полк выполнял чисто полицейские функции.

Между тем в войну вмешалась большая политика. В самом начале 1996 года тогдашний президент Борис Ельцин принял решение баллотироваться на второй срок. Одним из пунктов предвыборной кампании Ельцина стала идея об окончании войны в Чечне (цинизм ситуации заключается в том, что именно Ельцин и развязал эту войну (!). Под это дело Ельцин заявил, что приоритетом мирного урегулирования должен стать некий «компромисс с чеченском народом». На человеческом языке это означало отказ от дальнейшего ведения боевых действий со стороны федеральных сил.

Боевики же таких планов не выдвигали и от войны не отказывались. Поэтому они вполне логично решили, что Кремль струсил и уже не знает, как выйти из военной трясины. И чтобы окончательно сломить волю российского руководства, полевые командиры боевиков разработали и осуществили масштабную диверсионную операцию…

Началась эта операция с информационных атак. Лидер сепаратистов, «президент Чечни-Ичкерии» Джохар Дудаев выпустил заявление, в котором рассказал о своём безусловном «нежелании воевать» и о готовности присоединиться к любой мирной инициативе со стороны российских противников войны (вроде губернатора Нижегородской области Бориса Немцова, который в это время активно собирал подписи против продолжения военной кампании). Но, по словам Дудаева, миру якобы мешают некие ястребы из кремлёвского руководства России – мол, это только они желают и дальше проливать кровь.

Следом в начале февраля 1996 года в Грозном возле разрушенного президентского дворца начался многодневный митинг чеченских женщин, которые стали требовать вывода российских войск из Чечни и предоставления республике полной и безусловной независимости. В ходе митинга ситуация не раз накалялась, со стороны митингующих в адрес стоявших рядом милиционеров сыпались громкие и оскорбительные проклятия, в них летели палки и камни – было ощущение, что кто-то стремился спровоцировать кровавый конфликт. Утихомирить митинг удалось с очень большим трудом.

А 4 марта буквально рядом со зданием ГУОШ на противотанковом фугасе подорвался БТР уфимского отряда СОБР – мина была заложена в большой луже возле здания. Мощность взрыва была такова, что башня бронетранспортёра отлетела в сторону. От полученных ранений на месте погиб водитель БТР, ещё один боец был тяжело ранен и впоследствии скончался. Всех, кто находился на броне, сильно контузило.
Но главные события пришлись на 6 марта…

«Прошу оказать помощь, больше не могу…»

Вспоминает Александр Быков (в 1996 году старший лейтенант милиции):

– В то утро проснулись очень рано, было тихо. Потом где-то далеко началась стрельбы, загремели взрывы. Следом пришла команда: «Буря-25». Это означало, что личному составу нашей пятой комендатуры следует срочно прибыть в расположение ГУОШ. У нас было две машины – БТР и БРДМ. Вот на них все и уехали – на базе остались только двое сотрудников. Прибыли к штабу, наш командир Колобов ушёл на совещание. Возле ГУОШ стояли другие машины других отрядов. Потом по одному стали выскакивать командиры, они прыгали на броню и куда-то уезжали. А мы продолжали ждать…

Между тем радиоэфир наполнился самой настоящей паникой от подразделений, которые в тот день атаковали боевики: «БТР подбит, две машины подорваны, веду бой, обложили со всех сторон»… «Один убит, прошу помощи»… «Прошу оказать помощь, больше не могу»… «Много тяжелораненых, всё перекрыто, везде бои»… «Пять 200‑х и пять 300‑х, прошу помочь»…

Можно себе представить, что в это время творилось в душе собровцев, слушавших эти мольбы и призывы!

О дальнейших событиях версии расходятся. Наиболее правдоподобной мне кажется следующая. Первыми в тяжёлую ситуацию попали бойцы пермского СОБРа. Общая тревога застала их в южной части города, за рекой Сунжей. Они выдвинулись в сторону ГУОШ, объехали площадь Минутку через частный жилой сектор и по главной улице Грозного, проспекту Ленина, направились к сунжескому мосту, который охранял 22‑й блок-пост. Но возле православного храма Михаила Архангела с близлежащих домов их в упор расстреляли из стрелкового оружия и гранатомётов…

Бойцы спешились с брони и заняли круговую оборону в рядом стоящем доме. Сгорела БРДМ, БТР прорвался и ушёл в сторону моста. Пермяки сражались ещё почти сутки в полном окружении, только на следующий день к ним подоспела помощь российской армии. В этом бою погибли семь сотрудников пермского СОБРа…

Прорвавшийся пермский БТР прибыл на 22‑й пост, куда почти одновременно приехали бойцы СОБРа Курганской области – их из ГУОШ специально послали на помощь пермским коллегам. Выслушав вышедших из окружения, командир Курганского отряда подполковник Евгений Викторович Родькин, видимо, сразу оценил масштаб случившегося и очень невесёлые перспективы. Он оставил практически всех своих людей на блок-посту, а сам выдвинулся вперёд на одном БТРе, взяв с собой только четырёх человек и одного проводника из числа пермяков, надеясь хотя бы вытащить раненых.

Но до цели так и не доехали. БТР курганцев на том же Ленинском проспекте был подбит, а вся группа, включая подполковника Родькина, в течение нескольких часов полегла в неравном бою. Каким-то чудом выжили только два бойца. Вот как раз после этих событий момент истины наступил и для нижегородцев…

Последний бой, он трудный самый

– Сейчас даже не могу точно сказать, что именно тогда произошло возле ГУОШ, – говорит, вздыхая, Александр Быков. – Кажется, кто-то крикнул, что наших духи крепко зажали. Стала формироваться колонна для поддержки. Мы к ним присоединились.

– У всех командиры были, а наш Колобов всё не выходил из штаба, – вспоминает Александр Прима (в 1996 году – лейтенант милиции). – Помню, как Дима Сябаев крикнул: «А мы что стоим? Вперёд!»… Вот так мы и уехали, оставив Колобова в штабе.

Колонна была сформирована из бойцов Оренбургского, Чувашского, Нижегородского и Марийского СОБРов. Поначалу колонна подъехала к 22-му посту, но на той стороне Сунжи шёл жестокий бой, все подходы к мосту сильно обстреливались. На месте для усиления остался СОБР марийцев, остальная колонна повернула к 7‑му блок-посту, который прикрывал параллельную переправу, всего в 400 метрах от 22-го поста. После того как колонна развернулась, нижегородцы, которые до того шли в хвосте, теперь оказались впереди – это тоже сыграет свою роковую роль.

– Что мне запомнилось, так это тишина на 7‑м посту, – рассказывает Юрий Кулыгин (в 1996 году – лейтенант милиции). – Там стояли солдатики из внутренних войск. Они сказали, что их недавно обстреливали с той стороны, даже указали на здания-высотки, откуда стреляли. И тут снова в эфире раздались призывы пермяков о помощи: «Ребята, выручайте, у нас убитые». Видимо, у Димы Сябаева опять нервы не выдержали. Помню, заскакивает на БТР и кричит: «Мужики, как хотите, а своих надо выручать! Кто не хочет, может остаться». Понятно, что никто оставаться не захотел. Вот и двинули вперёд, даже обстановку толком не оценив…

…Именно в этом месте, сразу после моста, начинался злополучный проспект Ленина – несколько высотных зданий, незаконченная стройка, посередине которой торчал строительный кран, улица, уходящая вниз. Словом, почти как горное ущелье, зажатое со всех сторон горами. По всем правилам горной войны в этих высотках и была организована чеченская засада, устроившая нашим настоящий огненный мешок… Огонь обрушился, как только бронемашины въехали на улицу между домами.

– Первым убили командира чеченского ОМОНа Али Вадаева, он ехал с нами на броне, – говорит Юрий Кулыгин. – Помню, прозвище у него было Чапай. Он сидел рядом с Сашкой Плаксиным, раздался выстрел из снайперской винтовки, и Али ткнулся головой в плечо Сашки… А потом удар, и мы посыпались на землю.

БТР был подбит из гранатомёта, сначала одним выстрелом в переднюю левую часть, потом и вторым. Каким-то чудом уцелела двигавшаяся следом БРДМ.

– Я видел, как из БТРа буквально выполз пулемётчик Веня Старостин, – рассказывает водитель уцелевшей машины Николай Чебатков (в 1996 году – лейтенант милиции). – Видимо, его сильно контузило, он всё время тряс головой. А потом из его виска вдруг потекла кровь – снайпер добил…

Дальше был хаотичный бой, без какого-либо единого руководства. Ехавшая следом техника Чувашского и Оренбургского СОБРов отступила обратно на 7‑й пост, и уже оттуда вела огонь по чеченцам – эти бойцы тоже понесли потери убитыми и ранеными. Таким образом нижегородцы остались одни. Уцелевшая БРДМ вела непрерывный пулемётный огонь по окрестным домам.

– У меня сразу заклинило крупнокалиберный пулемёт, поэтому стрелять приходилось из другого ПКТ, – рассказывает Александр Быков, бывший на БРДМ пулемётчиком. – Духов не видел, просто стрелял туда, откуда они палили. Как только поворачивал башню, они замолкали, но как только отворачивал, огонь оттуда шёл снова. Вот так и вертелся во все стороны. А потом вдруг стрельба стихла. Мы с Колей, водителем, хотели хоть кого-то из ребят внутрь машины втянуть, но как только пытались люк открыть, так сразу по броне сыпался град пуль.

В общем, пулемётчик и водитель БРДМ поняли, что помочь ничем своим они не могут, а оставаться на открытом месте было опасно – в любой момент чеченцы могли притащить новые гранатомёты, и тогда машине точно пришёл бы конец. Поэтому они осторожно развернули БРДМ, у которой были практически все шины были изорваны пулями в клочья, и на одних железных ободах дотащились обратно на блок-пост… А там уже был майор Колобов, пытавшийся организовать помощь своим ребятам…

Оставшиеся в живых на поле боя укрывались где только могли – за колёсами подбитого БТРа, за кучами кирпича и щебня. В позвоночник был тяжело ранен старший лейтенант Андрей Прима, через несколько минут он скончался. А его родной брат Александр Прима, ничего не зная о случившимся, палил из ручного пулемёта, укрывшись за колёсами ещё стоявшей БРДМ. В горячке боя он не заметил, что ранен в ногу…

Целая группа нижегородцев – Дмитрий Сябаев, Вадим Власов, Александр Кудрявцев, Алексей Кудрявцев и Павел Ромашов – пыталась прорваться в сторону подземного перехода через проспект. Но, по всей видимости, там находились боевики. Получился встречный бой, в котором уцелел только Вадим Власов…

Как вспоминают участники, активно стреляли где-то до обеда, а затем со стороны боевиков стали работать только снайперы, которые добивали раненых, иногда издеваясь над ними – сначала прострелят руку, потом ногу, а когда жертва намучается, то добивали выстрелом в голову. Скорее всего, именно так погиб майор милиции Пётр Пронин, на теле которого потом насчитали множество ран…

– Я выжил только потому, что старался не шевелиться, – вспоминает Александр Прима. – Лежал у дороги вверх спиной и только голову поворачивал осторожно. А в голове была пустота, никаких мыслей и полная отрешённость от всего…

Надо сказать, что оставшиеся в живых в плен сдаваться не собирались. Вспоминает Андрей Суриков (в 1996 году лейтенант милиции):

– Рядом со мной находились Юра Кулыгин и Гена Корнев. Около полудня боеприпасы были на исходе. Ждали атаки духов, которые захотят взять нас в плен. Кулыгин говорит: «Ну что, мужики, не хочется чтобы духи нам головы по-живому отрезали. Может, у кого гранаты остались, если что соберёмся вместе и…». Корнев ответил, что у него есть одна, но не уверен, что после снятия чеки потом сможет разжать пальцы. Кулыгин: «Давай её, катни ко мне…».

Слава Богу, что эта граната так и осталась целой… Нижегородцев выручило прибывшее на 7‑й пост подразделение майора внутренних войск Николая Горелова, которого уцелевшие бойцы СОБР до сих пор вспоминают с большой благодарностью. Солдаты майора на двух своих БМП сделали два захода на место боя. Первый был разведывательным, с огневой обработкой из всех видов вооружения окрестных зданий, а во второй заход подобрали раненых. За убитыми приехали только на следующий день, 7 марта, когда боевики отступили.

…Тела двух нижегородских собровцев были сожжены (зачем боевики сделали это, до сих пор непонятно), у остальных павших чеченцы забрали оружие, документы, личные вещи, буквально вывернув все карманы.

– Петя Пронин собирался сделать дочери подарок – у неё 12 марта был день рождения, – вспоминает Александр Быков. – На грозненском рынке купил ей серёжки из турецкого золота, хранил их потом в кармане куртки… Духи эти серёжки тоже забрали, не побрезговали, они вообще срывали золотые цепочки со всех ребят, у кого находили… Вот так и вернулся Петя домой, как раз 12 марта, только не на праздник дочери, а в гробу…

Выжившие нижегородцы ещё двое суток провели возле здания ГУОШ, участвуя в отражении атак боевиков. И только после того, как закончились бои, а Грозный был очищен от бандитов, они, наконец, отправились домой – чтобы обнять родных и близких, похоронить павших товарищей. 12 марта 1996 года, как я уже говорил, проститься с погибшими вышли тысячи нижегородцев.

Это нужно не мёртвым…

По последним данным, за несколько дней мартовских боёв в Грозном сводный полк российского СОБРа, общей численностью около 180 человек, потерял 37 человек убитыми и ещё около 120 ранеными. Самые большие потери понёс именно Нижегородский СОБР – 10 человек павших. А общие потери федеральных сил в те дни составили около 170 человек убитыми…

Думаю, что причины трагедии лежат буквально на поверхности. И причин этих много.

Во-первых, обманчивая и непоследовательная политика «ни войны, ни мира», да ещё подкреплённая тактикой Кремля как можно быстрее и любой ценой выбраться из чеченского конфликта, сильно запутала и фактически деморализовала военное и милицейское руководство. Говоря проще, генералы не знали, как им вести себя в ситуации, когда открытого сопротивления боевиков вроде нет, но зато есть партизанская война, где сложно разобраться в разнице между мирным гражданином и притаившимся бандитом. Плюс ко всему царила полная неразбериха в управлении силовыми ведомствами – армейские генералы тянули одеяло на себя, генералы МВД – на себя.

В итоге бандитам удалось без проблем войти в Грозный под видом обычных людей и в нужный момент начать масштабную диверсионную акцию. Как сегодня точно установлено, отрядами боевиков из местечка Солёная Балка, что на юго-западе Грозного, руководил чеченский главком Аслан Масхадов. А непосредственно боевиками командовали известные полевые командиры Шамиль Басаев и Руслан Гелаев. Именно они и организовали серию успешных мобильных засад вдоль проспекта Ленина.

Во-вторых, хотя на вооружении собровцев и было серьёзное стрелковое оружие, вплоть до снайперских винтовок и тяжёлых пулемётов, а также бронетехника, их никто не готовил к полноценным общевойсковым боям. Отсюда и отсутствие нужной боевой слаженности, и общий хаос в действиях, когда бойцы стихийно ринулись в бой, даже не предупредив своих непосредственных командиров.

Да и командование дало маху, когда кидало в топку боя один отряд за другим, даже не проведя нужных разведывательных мероприятий, поддавшись исключительно своим эмоциям, – кстати, возможно, что паника в радиоэфире была спровоцирована чеченцами специально, именно с целью выманивать на проспект Ленина всё новые и новые жертвы. И, увы, они не ошиблись в своих расчётах…

«Это нужно не мёртвым, это надо живым», – написал когда-то поэт о Великой Отечественной войне. Думаю, эти слова напрямую касаются любой войны, включая и войну в Чечне. И не только в память погибших, но и, прежде всего, для того, чтобы ТАКОЕ больше не повторялось нигде и никогда…