Иван Евстифеев: «Душа камня, которая остаётся в скульптурах, помогает людям»
Иван Евстифеев за своим любимым делом
Гибкая рысь, вальяжный мишка, снегири, раздувающие свои красные грудки, пушистые еноты, наивный глазастый оленёнок… Сложно поверить, что все эти жители леса вырезаны из камня. Их автор Иван Евстифеев – самый известный резчик по камню в наших краях. Его скульптуры не просто реалистичны. Он точно передаёт настроение зверя, его повадки. В то же время художник раскрывает удивительную красоту и богатство оттенков борнуковского камня – ангидрита.
Продолжатель традиций
С раннего детства будущего мастера и главного художника камнерезной фабрики «Борнуковская пещера», что в Бутурлинском районе, окружали камнерезы. Он приходил к знаменитому мастеру Павлу Курышеву, который давал ему пластилин, и часами лепил животных. А потом брал камень и пытался что-то вырезать из него.
– Иван Викторович, вы помните свою первую работу?
– Конечно, мне было лет пять. Это была скульптура маленького оленя. Я сам взял у отца инструмент, и пока никто не видит, вырезал фигурку. Так всё и началось. Павел Курышев стал моим учителем, под его руководством я понял, что камень – это моё. Он и посоветовал мне поступить в художественное училище. Конечно, когда с детства смотришь на работы мастеров‑камнерезов, не можешь остаться к ним равнодушным.
– Вы – потомственный камнерез. Когда окончательно решили, что будете продолжать семейные традиции?
– После обучения в Московском художественном училище. Там я окончательно понял, что нашёл своё призвание.
– Многие после училища стремятся остаться в столице. Почему вы вернулись в село Борнуково?
– Это сложный вопрос. Вернулся – и всё. И не жалею об этом.
Кроме зелёного
– О работе камнерезов в основном люди знают по сказам Бажова. Насколько близки они дню сегодняшнему?
– У него ведь идёт рассказ о твёрдых камнях, а у нас в Борнуково – ангидрит. Это мягкий камень, поделочный, он позволяет показать движение. И цвета у борнуковских камней необычные – у них множество разнообразных оттенков. Есть даже голубой – самый твёрдый, который добывают только в Борнукове. А вот зелёного нет.
– Почему так? Ведь зелёный – цвет самой природы.
– Старые мастера говорили, что был и зелёный, и даже прозрачный зелёный. Но после неудачного взрыва в Борнуковской пещере в 1958 году вход в пещеру и сами породы были засыпаны. Всё завалило, и сейчас камень находится на большой глубине. Правда, иногда я нахожу что-то рядом. Кроме зелёного все остальные цвета гора выдаёт. Когда я жил в Подмосковье и работал на привозном сырье, приснился мне сон, что нахожусь я в какой-то пещере и в руках держу камни – жёлтые, красные. И вот я поехал в деревню на праздник Казанской иконы Божией Матери, пошёл к Борнуковской пещере и нашёл там такие камни! Красные, жёлтые, оранжевые.
– Вещий сон… А в чём ещё загадка притягательности ангидрита?
– Это тёплый материал и вписывается в любой интерьер – в богатый, бедный, старинный, современный. Вообще в каждом доме должны стоять скульптуры из него, как было когда- то. Те же слоники или просто зверь какой – они создают удивительный уют и делятся энергетикой. Живой камень всегда работает, это богом данный материал. И именно поэтому хотя бы маленькая скульптура нужна в каждом доме. Наш ангидрит – уникальный материал. Представьте, сколько веков камень лежал, накапливая энергию, и её ты ощущаешь, работая с ним. Это душа камня, которая остаётся в скульптурах и помогает людям.
Отсечь лишнее
– Когда вы находите необычный камень, сразу видите, что из него получится?
– Конечно. Ещё Микеланджело говорил, что в каждой глыбе мрамора содержится прекрасная скульптура, надо только убрать всё лишнее. И я вытягиваю из камня то, что там есть.
Даже эскизов почти не делаю. Просто беру камень и режу. Но такой опыт приходит с годами. Иногда работа разрабатывается под камень, под его размер. Но особо большие скульптуры я не делаю – тяжело перевозить. Да и работа очень трудоёмкая – камень надо отпилить, обдолбить. Ведь мой инструмент – стамеска, рашпиль и молоток. Работаю по старинке, как предки. В нашей работе новинки не главное, камень любит руки.
– А случалось вам работать с малахитом, лазуритом, уральскими самоцветами?
– Нет, это уже другая стихия – твёрдые камни, это чисто столярка. А я занимаюсь только скульптурой. В этом плане у ангидрита больше возможностей. Да и твёрдый камень – холодный камень. Малахит, чароит – он лучше ювелирам служит. Только вот сегодня хорошего камня мало. Даже на богатом на камни Урале. Сейчас я на уральском сырье работаю. Промышленность и там сокращается. Раньше у них три фабрики было, осталась одна. И 10 человек работает. А было на одной 450. И кадров нет – настоящих мастеров. А ширпотреб никому не нужен. И стоит он, пылится на складах. Всё прямое, крашеное… Дайте им мою любую скульптуру в движении, они не повторят.
– Настоящий мастер никогда не покрасит камень?
– Никогда. Иногда я оттеняю камень – для создания эффекта дерева копчу его берёзовой корой. Но никакой краски у меня нет. И все цвета – настоящие. Вот снегири, тут ангидрит красный, белый, серый и чёрный талькохлорит. Дерево, на котором птицы сидят, – тоже камень.
– Да, такого снегиря, наверное, многие хотели бы заполучить. Он как настоящий! А вы повторяете свои работы?
– Очень редко. Один-два раза такое было. Разве что снегирей.
– Все, кто видит вашу львицу, пытаются украдкой её погладить. Как появился замысел этой скульптуры?
– Мне очень нравятся львы, их красота, грация, так что идея появилась давно. Но на самом деле я люблю всех животных, в каждом из них – своя красота. Вот медведь – вроде неуклюжий, но такой мощный, сильный, красивый.
– А вы встречали в лесу медведя?
– Нет, только в зоопарке – я не охотник. Зато сделал скульптуры практически всех животных, что есть в нашей полосе. От маленьких птичек до лося – хозяина леса.
Только с любовью
– Как вам удаётся сделать скульптуры так, что кажется, что звери пушистые?
– Я шерсть чуть-чуть показываю. Не нарезаю. И именно поэтому они получаются объёмные. А если изрезать камень, всё потеряется сразу. Главное – не торопиться. А что касается львицы, я делал её месяца два, но не подряд. Глаз устаёт. Она постоит – я снова к ней возвращаюсь. А бывает и по-другому. Как-то я делал кошку, и трещина пошла – раскололся камень. Я его перевернул и увидел в нём зайца! Сделал и послал его на конкурс в Питер. И он там 2‑е место занял.
– А есть скульптура, с которой вы ни за что не расстанетесь?
– Да. Я называю её «Пума со скалой». Эта скульптура стоит у меня дома, и я её даже ни разу на выставки не вывозил. Она называется «Чужой» – я показал тот самый момент, когда пума оскалилась. Но про это не расскажешь, это надо видеть!
– Вы просто волшебник! Но почему сегодня камнерезный промысел погибает? Даже у вас нет учеников…
– Ни у кого нет желания долбить камни, ездить за ними на Урал, погружать-разгружать. Работа тяжёлая и трудоёмкая. Это на готовые смотреть хорошо, а делать… И ещё: нельзя работать без любви, камень этого не любит. Без любви ничего не получится. Появится любовь – появятся и мастера.
