Сергей Кабайло: «Театр — это энергия, которая с тобой 24 часа в сутки»

Председатель Нижегородского отделения Союза театральных деятелей России, актёр Нижегородского драматического театра Сергей Кабайло – человек, чей телефон звонит постоянно. Даже во время интервью, посвящённого собственному юбилею, он успевает решать какие-то проблемы и назначать множество встреч с ведущими деятелями сцены. Сложно представить, что с театром его связал лишь случай.

«Я заболел театром молниеносно»

На вопрос, как всё начиналось, он отвечает с улыбкой:

– Очень хотелось поступить в какой-нибудь институт, а учился я неважно, поэтому выбрал вуз, где не надо было сдавать физику, химию и иностранный язык – театральный институт. И я мгновенно понял, что поступил туда, куда нужно.

– Почему же?

– Я заболел театром молние­носно, хотя до этого он был мне безразличен. Это энергия, которая с тобой 24 часа в сутки. Работать, бегать на занятия, не спать – это восторг! А самое интересное, когда мастер курса разными путями достаёт из тебя то, что ты о себе не знал. И это кайф!

– А что нового узнали о себе вы благодаря своим ролям? И когда начались эти открытия?

– С первой же большой роли в Красноярском театре. Тогда было очень модно ставить «Дети Арбата», и я там играл главную роль – Сашу Панкратова. Мало того, что Леонид Белявский мне, молодому артисту, доверил такую роль, так ещё и погрузил в историю репрессий. А я – из семьи репрессированного поляка, моего деда расстреляли в 1938 году.

Потом скитание семьи по Сибири… Норильск. И работая над ролью, я открывал историю своей семьи.

Или Николай Дручек с «Вешними водами». Он дал мне карт-бланш и подспудно, какими-то крючочками вытянул из меня несвойственную мне романтичность, трогательность, ранимость. А Искандер Сакаев в «Саломее», наоборот, дал мне возможность выплеснуть то, что зрело, но не находило выхода. Ещё в театральном институте, когда в 17 я выглядел «на все 14», я писал сочинение про роль. И написал, что меня очень интересует роль Ричарда III. Я думал, что педагог меня засмеёт, а она сказала: «А ты знаешь, Серёжа, я в тебе это вижу». Как? В ангельском почти ребёнке она увидела то, что снаружи не разглядишь! И вот – Ирод! Кто знает, может, и Ричарда когда-то ещё сыграю!

– Вы так гордитесь Иродом, а между тем это один из самых малоприятных персонажей…

– Почти всегда Ирода показывают как жирную омерзительную слюнявую мразь! А я пытался его понять и сопереживать ему! В итоге мой герой – редкостная мразь, а многим его жалко! И это удивительно. То же и Стёпка в «Господах Головлёвых», поставленных тем же Искандером Сакаевым. Роль небольшая, но это возможность попробовать на зуб новое. Здесь я до сих пор в поиске и не определился со своим героем.

«Бабло победило добро»

– В 90‑х вы были чуть ли не самым узнаваемым лицом нижегородского экрана, снимались во множестве телепередач. Почему закончился ваш роман с телевидением?

– Телевидением я заболел ещё в школе в Норильске. Потом был предмет «Телевидение» в институте. Когда я приехал в Нижний и из звезды Красноярска превратился в обычного актёришку, «присел на сказочки», больших ролей не было, дома сидел и с сыном нянчился. И тут-то благодаря приглашению Георгия Молокина у меня появилась возможность утолить мою страсть. Придумывали, реализовывали разные проекты, поставил даже два телеспектакля. Я стал профессионалом-телевизионщиком, и мне было чрезвычайно интересно.

Это было чудесное телевидение, с творческой вседозволенностью и талантливыми людьми там работающими. И да, честолюбие и тщеславие работали. Но потом закончилось само телевидение, которое предполагало заниматься творчеством. Сейчас всё завязано на новостях, а все творческие проекты ушли в Москву. Бабло победило добро. Телевидению нужна реклама, а рекламе – рейтинг. Региональные компании не могут конкурировать с Москвой. Но театр всегда для меня оставался главным – начиная от здания, в которое я влюбился с первого взгляда.

– А говорят, в здании есть духи театра. Вы их не встречали?

– Нет, я же нормальный человек. Но я чту традиции, в которых порой сложно найти смысл. Например, не ходить через сцену в зал. Я никогда не пойду, если это не по действию спектакля. Или традиция не касаться кулис. Культура театра очень обширна и загадочна. Молодые артисты об этом не знают. Разве что садятся на упавшую на пол роль. Но про это все знают.

– А вы садитесь?

– Да, сажусь! Как без этого?!

«Я спасал то, что мне дорого»

– Сейчас львиная доля вашей жизни – Союз театральных деятелей. С чего всё началось?

– С конца 1990‑х. Я играл по 25 спектаклей в месяц, каждый день на сцене плюс репетиции, но этого мне было мало. Как актёр я люблю, когда меня не узнают. Сегодня я – Джордж Пигден, а завтра – Пушкин. Утром Кот в сапогах, а вечером – Шаманов в «Чулимске». Как человек люблю разнообразие в жизни. Эта синусоида – моя черта характера. В свободное время мы рулили творческим процессом в Доме актёра под управлением Галины Сорокиной и Владимира Вихрова. Это стало частью моей жизни.

Мужчина должен что-то инициировать и нести за это ответственность, а актёрская профессия очень зависимая. Так и вылилось всё в активную деятельность помимо театра – актёрская секция при Союзе театральных деятелей. Можно было отказаться от этого и жить спокойно, но это не про меня. И когда четыре года назад я увидел, что всё, что мы делали, может исчезнуть, я встал на скользкую тропинку выборов председателя. Решил спасти часть своей биографии.

– Но административная работа не такая творческая, как актёрство. Не жалеете теперь?

– Я же не вцепился зубами в это кресло, чтобы в него усесться и млеть от собственной значимости. Мне оказали доверие, и я его стремлюсь оправдать. Да, прилетело мне не мало на этом посту, но ни в коем случае не жалуюсь – это мой выбор. Некоторые вещи для меня стали неожиданными. Пришлось стать экономистом, юристом, завхозом. И как ни странно, мне это нравится! Я готов и решать проблемы, и нести за всё ответственность. Нам удалось сохранить это здание, разобраться с его долгами, возродить театральные фестивали, которые прославили наш город.

– Где же вам уютнее – в театре или в СТД?

– Мне хорошо там, где я получаю удовольствие. Это и удовлетворение от сыгранной роли, и от решения административных и творческих вопросов.

– А есть ли шанс объединить актёров всех театров города на одном творческом поле?

– Шанс есть всегда. Здесь очень важно желание руководителей театров. Если мы будем работать все вместе, то ситуация будет меняться. Нельзя вариться в собственном соку, и это касается в первую очередь молодых актёров. Даже если в каждом театре возродится традиция ходить на премьеры коллег, все от этого выиграют. Транслировать такие идеи и должен наш союз. Не будет общетеатральной атмосферы – будут отдельные театры, которые живут своей отдельной жизнью. Объединить их – одна из ближайших задач.

Я очень хочу, чтобы площадка Дома актёра стала театральной. И если через год я вновь решу избираться на пост председателя регионального отделения СТД РФ, это будет моей главной целью. И конечно, мне нравится лицедействовать. Я хочу работать с интересными режиссёрами, которые найдут во мне то, чего я в себе не знаю как актёр. А так 55 – отличный возраст. Полёт нормальный!