Больше, чем поэт
«Обуреваемый жаждой строительства светлого нового общества я поступил в Горьковский инженерно-строительный институт, окончив который, пошёл уверенной походкой строителя коммунизма работать мастером в строительно-монтажное управление № 7. Тут-то я и споткнулся в первый раз. Именно там, в холодной прорабской солнечным январским днём я начал писать стихи. Да, было стыдно. Да, никому не показывал. Прятал измятые листочки в карманы одежды, а мама, перед тем как её стирать, складывала их в папочку. Из этой папочки и родилась в 2000 году первая книга стихов», — написал о себе Дмитрий Бирман. Бывший заместитель главы Нижнего Новгорода сменил амплуа. Сегодня он больше работает со словом. Благодаря своей работе в администрации и городской Думе он «споткнулся» второй раз. А после вообще ушёл в свободное плавание. Совсем недавно Дмитрий Бирман вернулся из Парижа, где на Салоне русской книги представил своё новое произведение «Странные люди».
«Деловая газета» поговорила с Дмитрием Бирманом о слове, правде и успехе.
- Дмитрий Петрович, откуда у вас такая любовь к прозе и стихам?
- Правильнее было бы сказать – к литературе. Есть такое выражение – впитал с молоком матери. У меня же получилось так, что первое восприятие литературы, слова, стихотворного текста у меня стало складываться в раннем детстве, под влиянием папы. Он много читал мне стихов, пересказывал когда-то прочитанные книги. Вот так у меня сформировался на уровне подсознания интерес к слову, и остался на всю жизнь. Читал я очень много и вразнобой – всё, что было у нас дома, у моих друзей – это достаточно распространенное явление в те времена. Книги читал самые разные, не всегда те, которые можно было бы отнести к разряду детской литературы. Например, «Как закалялась сталь» Николая Островского в первый раз я прочитал лет в восемь. Особенно запомнилась сцена, как Жухрай учил Павку драться и потом тот дал отпор своим недругам – мне это очень понравилось. Иначе быть не могло – добро всегда должно побеждать!
- Помните ли вы, как написали первое своё произведение? Чему или кому оно было посвящено? Наверняка, в школе или в юности писали стихи любимым девушкам?
— У каждого своя история первой любви. И она редко обходится без стихов. Мне было лет 16 – 17, и я написал, как мне казалось, отличное стихотворение. Я его помню наизусть, в отличие от многих других моих стихов. Постепенно интерес от написания стихотворных текстов неосознанно перерос в потребность, которая, в свою очередь, превратилась в привычку, когда всю бурю эмоциональных переживаний доверяешь своему единственному безмолвному советчику и другу – бумаге. Эти разрозненные листки впоследствии и составили основу моей первой книги.
- В школе по сочинениям у вас какие были оценки?
- Как правило за литературу мне ставили пять, а за русский язык — три, иногда четыре. Для меня было огромным удовольствием выполнять творческую часть задания, и неимоверным мучением переписать всё это начисто, без ошибок. Поэтому я писал сразу начисто. Ошибки были, в основном, пунктуационные, а содержание учителям чаще всего нравилось. Вероятно, поэтому они и относились к моим погрешностям достаточно лояльно. В конечном итоге в аттестате у меня по русскому языку стоит четвёрка. Меня, кстати, крайне раздражает, когда в социальных сетях (хотя, казалось бы, это стало нормой) люди не ставят знаки препинания или забывают о них совсем! Видимо, желание писать грамотно школа мне привила достаточно сильно.
- Какая у вас была самая любимая книга в детстве?
- Я уже упоминал «Как закалялась сталь», которую перечитывал в детстве раза три или четыре. Конечно, «Три мушкетера» Александра Дюма. Но всё-таки первое, что мне вспоминается, – это «Одиссея капитана Блада» Рафаэля Сабатини. На мой взгляд, совершенно великолепная книга для подросткового возраста!
- А сейчас?
- Есть книги, которые могут удивительным образом жить в нашей памяти много лет. «Вечер в Византии» Ирвина Шоу я прочитал впервые лет двадцать назад, и с тех пор периодически к ней возвращаюсь. Если говорить о сегодняшнем дне, то мне очень импонирует творчество Дины Рубиной. Особенно отмечу две её книги – «Синдром Петрушки» и « Белая голубка Кордовы». Не могу отдать предпочтение какой-то одной из них – они абсолютно разные! Но, на мой взгляд, это почти гениальные произведения.
- А как вам удалось встретиться с Виктором Ерофеевым?
- Не так давно в Париже проходил Салон русской книги. В числе приглашённых российских авторов был и я с книгой «Странные люди», а Виктор Ерофеев презентовал свою «Розовая мышь». Познакомились мы на заседании одного из круглых столов, где обсуждались некоторые вопросы современного литературного процесса. Общение продолжалось все дни работы салона. Обсуждая самые разные темы, мы нашли немало точек соприкосновения. Я пригласил его стать участником международного литературного фестиваля имени Максима Горького, который состоится в марте 2018 года, он с удовольствием согласился.
- Опубликованное в социальной сети подписано: «Говорили о параллельной правде, которую создают писатели». Что вы имели в виду?
- Иногда читатели задают вопрос: «насколько реальны описываемые в книге события, происходили ли они на самом деле?» На этот вопрос нет однозначного ответа. С одной стороны, точно таких событий не было, но с другой, они могли произойти. Жизнь героя как бы сконструирована. И то, насколько эта конструкция близка к реальности, насколько она правдива, зависит, конечно, от автора. И здесь имеет значение его жизненный опыт, его писательский глаз, который подмечает всевозможные мелочи, его умение слушать и понимать людей, которые рассказывают какие-то свои истории. От того, насколько точны эти наблюдения, будет верна конструкция жизни героев и персонажей книги. Она должна быть абсолютно узнаваемой и абсолютно естественной. Тогда люди, прочитав книгу, узнают и свой дом, и свою улицу, и своих друзей. Такой параллельной правде поверят все.
- А разве сейчас можно говорить правду с помощью литературы?
- Правду с помощью литературы можно говорить всегда! Так было, есть и будет! Только не надо путать литературу художественную с литературой публицистической или, например, эпистолярной. Прелесть настоящей художественной литературы в том, что она никогда напрямую не навязывает каких-то определённых взглядов. Она рассказывает некую историю, а выводы делает уже сам читатель. Или не делает. Я думаю, что художественная литература – это один из самых демократичных видов искусства! В любые времена она позволяла писателю быть внутренне свободным и правдиво отображать действительность. Именно эта возможность во многом и притягивает людей, которые берутся за перо.
- Как вы оцениваете стремление женщин идти во власть?
- Я ни в коем случае не хотел бы, чтобы меня заподозрили в неуважительном отношении к женщинам, но уверен, что самой природой женщине определено быть в первую очередь матерью и заботливой супругой, хранительницей семейного очага. Конечно, бороться, защищать, добывать и обеспечивать женщина тоже способна, особенно когда к этому вынуждают обстоятельства. Однако бывает, что женственность при этом зачастую превращается в мужественность. Сегодня во властных структурах женщин немало. И это неплохо. Талантливый человек на своём месте – благо для всего общества. Но я за разумный баланс, когда женщина остаётся женщиной, а мужчина – мужчиной.
- Какова ваша формула успеха?
- Лет 20 назад на этот вопрос я отвечал любимым изречением Владимира Высоцкого: «Разберемся!» То есть если ты хочешь чего-то достичь, к чему-то стремишься, а возникшие трудности этого не дают, что-то препятствует – не суетись, не нервничай! Разберёмся — и всё получится! Сегодня для меня формула успеха сложилась в одно слово: «Терпеть!». Терпеть – и тогда добьёшься. Хотя это порой очень непросто.
