Вадим Пономарёв: «Манижа проиграла в тот момент, когда агрессию поставила выше посыла»

Нынешнее «Евровидение» имеет все шансы войти в историю. Во-первых, это первый конкурс, проведёный после пандемии. Во-вторых, впервые такое количество участников, в том числе и победители, исполняли песни на своём родном языке. Ну и, наконец, как отмечают многие, сам уровень исполнителей, не в пример предыдущим годам, был достаточно высок. 

Насколько заслуженно досталась победа итальянской рок-группе Måneskin (в переводе на русский «Лунный след»)? И почему российская участница Манижа так и не смогла выбиться в лидеры «Евровидения»? Об этом мы поговорили с музыкальным критиком Вадимом Пономарёвым. 

Взяли на голос

– На ваш взгляд, 9‑е место, которое получила Манижа, можно расценивать как определённую победу – ведь букмекеры прочили ей вообще 15‑е, или она всё-таки заслуживала более высоких оценок?

– Перед гранд-финалом я оценивал её шансы между 5‑м и 10‑м местом. Конечно, Манижа могла занять даже 3‑е место, но она просто не прочувствовала ценности конкурса. Она была слишком агрессивна. Тут так нельзя.

А прогнозы букмекеров на 15‑е место были, конечно, смешны. Но вообще-то они довольно точно предсказали итоги этого конкурса, да и ранее были весьма точны. Надо понимать, что живое исполнение в финале всегда перевесит любые прогнозы и ставки. Манижа проиграла в тот момент, когда агрессию поставила выше посыла. Но победить с такой пучеглазой и разбалансированной песней у неё вообще не было шансов, я думаю. Это был набор семплов, никак не связанных вместе. У неё очень хороший результат для такой сырой песни.

– Как вы оцениваете выступление итальянской группы Måneskin? Благодаря чему им досталась победа, и насколько, на ваш взгляд, заслуженно?

– Måneskin уже выиграли Сан-Ремо. Они хороши! Правда, такая ниша для «Евровидения» могла бы оказаться слишком узкой. Но пандемия коронавируса всё вывернула наизнанку. Там, где Måneskin пели про тотальную коррупцию в Италии и невозможность продохнуть от взяток и кумовства, – остальная Европа увидела эмоциональное освобождение от тягот самоизоляции и пандемии. Лучше выругаться матом и сломать стеклянный стол, чем сходить с ума от самоизоляции. Да и сама песня была яркой, но точно не европейский хит.

– Многие отмечают, что итальянцы, прежде чем попасть на «Евровидение», победили у себя на родине в фестивале Сан-Ремо. То есть они серьёзно боролись за первое место со многими музыкантами в Италии. В то время как нашу участницу волевым решением выбрало руководство Первого канала…

– У нас просто нет регламента, как, кому и кого выбирать. Есть «Первый» и есть «Россия‑1», они сами и выбирают. Конечно, выбор «Первого» из трёх артистов был весьма субъективен, но это их право. Не факт, что проведение некоего общероссийского отбора дало бы лучший результат. Напомню, что Италия раз в 30 лет выигрывает «Евровидение», а победитель Сан-Ремо туда ездит уже много лет. И ничего не выигрывает, несмотря на победу в конкурсе.

Родная речь

– В этом году очень многие участники предпочли выступать на родном языке. Что это – взрыв национального самосознания?

– Да, это был в самом деле очень необычный конкурс. Песни от победителя до 5‑го места, исключая исландцев, – на родном языке, а не на английском. Такого точно не было никогда.

Кажется, что уважение к языкам и не­обычности в Европе дошло, наконец, до признания самобытности любых языков.

Можно ссылаться на простоту быстрых переводов в телефоне или компе, но важнее месседжи. Люди реагировали на невероятную искренность, как в Швейцарии, или на постпандемические посылы.

Мне кажется, что победитель Måneskin просто пел про пандемию, что не хватает воздуха, что нужен новый посыл. А вовсе не про коррупцию в Италии, так в Европе вряд ли кто считал.

– Можно ли говорить, что так называемое «соседское голосование», которым обычно объясняли победы той или иной страны, в этом году немного ослабило свои позиции?

– Да, это факт. Хотя были вопиющие случаи, в основном даже не у зрителей, а именно в профессиональном голосовании. Скажем, жутко стыдно за голосование России 12 баллов за протеже Киркорова в Молдавии. Ни песня, ни выступление не заслуживали такой оценки. Чистая коррупция, как мне кажется.

– Всевозможные фрики, пользовавшиеся популярностью на «Евровидении» в былые годы, теперь, похоже, утратили свои позиции. В этом году ставка в большей степени делалась всё-таки на вокал и исполнение.

– Конкурс в этом году был невероятно крут по качеству, по профессионализму, по магии телесъёмки. Это лучший телеконкурс песни в мире, я полагаю.

Номер Греции с прозрачными телами танцоров меня вообще очаровал.

Партитуры видеосъёмки со светом сложнее симфонических партитур оркестров уже сейчас. Я подсчитал: минимум 20 из 39 участников этого конкурса уже имеют контракты с крупнейшими лейблами мира – Universal, Warner, BMG и т.д. Это уже большой шоу-бизнес, а не конкурс для домохозяек, как раньше было. Это топ шоу-биза, и это надо принять.

– Каковы в этом году были бы шансы у Little Big, если бы именно они всё-таки представляли Россию? Они могли бы победить или в формат нынешнего «Евровидения» всё же не вписались бы?

– Они могли иметь огромные шансы на победу. Не знаю, победили ли бы. Но шансы были бы. Другое дело, что они вписались бы в борьбу на тему «рок или попса». Сейчас мы знаем, что победил поп-рок, а ведь Little Big был бы на стороне попсы.

– Комментируя результаты «Евровидения», вы отметили, что люди вместо страданий из-за коронавируса выбрали злобу… Это отражает общее настроение в обществе?

– А я до последнего момента не знал, что выберут европейцы – сладость страданий или злобу ограничений. Теперь понятно, что выбрали злобу. Вот именно, что вызвериться и выдохнуть. Если бы выиграл швейцарец – это была бы сладость переживаний, истончение и рефлексия. Но зрителям понравилась агрессия Måneskin – никому не нравятся ограничения свободы, а ещё коррупция. Это понравилось больше, чем концентрация на своих переживаниях, – обвинять других оказалось эффектнее.

Кто голосовал за Россию

Больше всех балов Маниже дала Молдавия – 22 (10 от жюри, 12 от телезрителей). На втором месте – Азербайджан – 18 (12 и 6), на третьем Израиль – 17 (7 и 10) Португалия и Латвия – по 11 баллов. Причём у Португалии 10 баллов Маниже дало жюри, а у Латвии – обычные зрители. Французская публика не выставила России ни одного балла, а вот жюри дало все 10. Похожая ситуация с Нидерландами – мы заработали там всего 8 баллов только от профессионального жюри, и Бельгией – 7 баллов от профи и 0 от публики. В Швеции и Швейцарии жюри выставило российской участнице по 3 балла, зрители же не отдали ни одного. В Хорватии – 4 балла Маниже дали профессионалы и только 3 – зрители. Греция – 2 балла от жюри и 1 – от публики.

В Германии и Чехии наоборот – всего 2 балла от жюри и 5 от публики. В Польше – 1 и 2 балла. В Италии и Болгарии – только по 7 баллов от зрителей. В Эстонии и Сербии по 6 баллов. В Грузии, Литве и Украине опять же только зрители отдали Маниже свои голоса – по 4 балла.

Кстати.  Солиста группы Måneskin Давида Дамиано заподозрили в употреблении наркотиков. Во время оглашения результатов конкурса камеры засняли, как Давид наклоняется к столу, а затем стремительно выпрямляется. Со стороны это выглядело, будто музыкант вдохнул наркотик.

Участники Måneskin заявили, что Давид просто пытался убрать разбитый его коллегой стакан. Сам музыкант решительно опроверг обвинения в употреблении наркотиков и заявил, что готов сдать соответствующий тест.

Как сообщили в Европейском вещательном союзе, результаты анализа оказались отрицательными.