Юрий Грымов: «Нового российского кинематографа не существует»

Авангардный режиссёр, сценарист, телеведущий, с недавних пор Юрий Грымов ещё и художественный руководитель московского театра «Модерн». Он поразил нижегородских зрителей своим спектаклем о жизни великого актёра Михаила Чехова, который привёз на Горьковский фестиваль. Журналисту «НП» Юрий Грымов рассказал, за что любит классиков и почему не верит в современное российское кино.

«Деньги – это возможности»

– Юрий Вячеславович, почти три года назад в вашей жизни начался новый этап, чисто театральный. Хаксли, Шекспир, Горький, к юбилею которого в прошлом году вы поставили «На дне». Так почему же на Горьковский фестиваль вы привезли не эту постановку, а «Ничего, что я Чехов?»?

– Я хотел привезти «На дне», но этот спектакль камерный, рассчитан на небольшое число зрителей, для него нужен контакт, тактильное ощущение того, что происходит на сцене, чего не достичь в большом зале. Хотя спектакль посмотреть, конечно, стоит. Я никогда не редактирую оригинальный текст, но преподношу материал под своим углом зрения. Я перенёс действие в современные реалии. Горький ведь писал не про деньги, а про духовное падение.

Деньги – это возможности: читать, путешествовать, развиваться. Но даже имея всё это, люди страдают. Мир обречён, если люди пали духовно. Финансово подняться можно, но если упасть духовно, подняться нереально. Таков мой Горький. А к вам я привёз Чехова!

– Не каждый решится поставить спектакль об актёре Михаиле Чехове – племяннике знаменитого писателя, тем более что многие знают только Антона Павловича Чехова.

– Так многие и приходят, чтобы увидеть именно его! Но моя постановка о Михаиле Чехове и его жене, – актрисе Ольге Чеховой. Этот спектакль о человеке, который показал русскую драматическую школу в Голливуде. Любимец Станиславского, он работал с Мэрилин Монро, Марлоном Брандо и другими выдающимися актёрами. Его жена – актриса Ольга Чехова, роль которой исполняет Анна Каменкова, – прожила яркую и опасную жизнь. Она работала на три разведки, была подругой Гитлера, она же познакомила фюрера с Евой Браун, а также встречалась с Берией. Михаил и Ольга Чеховы прожили в браке не больше года, но сохранили любовь друг к другу на всю жизнь.

«Анна Каренина не вызывает у меня симпатии»

– Возможно, что именно Михаил Чехов вдохновил вас встать на путь театральной режиссуры.

– Не только. Этому способствовали многие режиссёры и актёры. Я имел честь общаться с Петром Фоменко, бесконечно талантливым режиссёром. Меня вдохновляет искусство – музыка, живопись, литература. Я считаю, что невозможно любить что-то одно. Например, в детстве я занимался живописью, и не понимаю, как можно любить Леонардо да Винчи и не заметить Лентулова или Петрова-Водкина. Так же и в литературе.

В декабре в театре «Модерн» состоится долгожданная премьера – постановка «Война и мир» по великому роману-эпопее Льва Толстого. Постановка осуществляется совместно со знаменитым хором имени Свешникова. Спектакль масштабный, на сцену выйдут 70 человек! Премьера состоится в театре «Модерн» 10 и 11 декабря.

– Сколько же будет длиться спектакль?

– Спектакль идёт почти четыре часа с двумя антрактами, что сравнительно недолго для такого произведения.

– Как вы решились на такую авантюру?

– Если бы я всё время думал об авантюризме и критике, то решил бы, что реализовать эту идею невозможно. В досье бы про меня так и написали: «Не умён. Склонен к авантюризму. Не без способностей». (Смеется.)

– У вас на днях вышел фильм «Анна Каренина. Интимный дневник». Что это за картина?

– Моя «Анна Каренина» – это экспериментальная работа, абсолютно новый киноязык. Такого никто до меня не делал в мировом кинематографе. Посмотрите фильм, и вы поймете, что я имею в виду. Вы будете сильно удивлены! «Анна Каренина. Интимный дневник» – новаторский взгляд на классику. Эта картина совсем не похожа на мои предыдущие работы, в частности, на мой недавний фильм «Три сестры» по Чехову, который представляет собой более классическое прочтение.

– Кто для вас Каренина – страдалица, жертва, стерва?

– Уж точно не эталон женственности и мудрости. Женщина, которая пошла на самоубийство, не вызывает у меня симпатии. Не говоря о женщине, которая ради любви смогла предать свою семью и детей. Толстой – один из первых русских авторов открыто написал про наркотики: морфий прописывали чуть ли не от головной боли в то время, но на пользу он точно не шёл.

– Вы рассуждаете как человек православный или же просто не приемлете возможность самоубийства?

– И то, и другое. Ведь почему-то Господь решил, что мы с вами должны встретиться, а люди – прочитать это интервью. Что же говорить о жизни? Только придурок может уйти из неё самостоятельно. Это противоестественно. Самоубийство не только грех, но и большое горе. Этой темы касается мой недавний премьерный спектакль Nirvana, рассказывающий о культовом музыканте Курте Кобейне.

– Он повторяет вашу старую постановку, вышедшую 15 лет назад, где в главной роли был Найк Борзов?

– Нет. В премьерном спектакле всё иначе. Я за 15 лет тоже изменился, борода стала седой. (Смеётся.) Изменилось многое. Моя новая постановка крайне актуальна, она затрагивает острые социальные вопросы. Надеюсь, что смогу привезти в Нижний Новгород постановки Nirvana, «На дне» и, конечно, «Войну и мир».

– А детский спектакль привезёте? Я представить не могу, как вы смогли поставить на сцене «Затерянный мир» по Артуру Конан-Дойлу!

– Было тяжело, но получилось очень эффектно. В восторге остаются не только дети, но и их родители. Когда динозавры выходят на сцену, все кричат. И это не аттракцион, не парк развлечений – это драматический спектакль, в котором, разумеется, мы поднимаем важные темы: милосердия, бережного отношения к природе, ответственности.

Код Грымова

– Вы, наверное, единственный, кто разрешает в своём театре снимать фото и видео. С чем это связано?

– Да на здоровье, чего мне стесняться? Мы живём во время интернета. Человек сфотографировал и послал знакомым или выставил в Сеть. Что в этом плохого? Если не мешать другим и не использовать вспышку – пожалуйста, снимайте! Когда на сцену выходят огромные динозавры из «Затерянного мира», всё светится от телефонов в зале. Кстати, именно этот спектакль мы включили в новогоднюю детскую программу, которая пройдёт с 21 декабря по 8 января.

– Как вам удалось ввести в театре дресс-код? У нас сейчас большинство людей приходит на спектакли чуть ли не в джинсах и футболках, хотя лет десять назад ещё ходили в вечерних платьях.

– А будет ещё хуже. Любые ограничения – это сдерживающие механизмы. Да, мы требуем пиджак и рубашку. Поэтому процентов семьдесят зрителей, которые приходят в «Модерн», одеты соответствующе. Однако по закону я не имею права запрещать – эти параметры носят рекомендательный характер. Кстати, в нашем гардеробе есть 10 прокатных бесплатных пиджаков.

«Кина не будет»

– Почему, на ваш взгляд, новые российские фильмы постоянно проваливаются в прокате?

– Потому что нового российского кинематографа не существует. Есть только старое советское прошлое. Американцы навязали в своё время некий комплекс неполноценности. Сегодня все мечтают работать в Голливуде. Поэтому я не верю в успех современного отечественного кинематографа. Все эти фильмы на спортивную тематику – откат к Америке 90‑х. Кино – это убыточный вид искусства. В кино нет частных денег, не верьте никому. Представьте: шесть лет снимают фантастику, которая заведомо провалится в прокате, и получают всё это время зарплату.

– В течение какого времени вы снимали фильм «Му-Му»?

– За 23 съёмочных дня. Я долго готовлюсь, но быстро снимаю. 12 серий фильма «Казус Кукоцкого» мы сняли за 102 дня, а картину «Три сестры» – за 18. Сейчас я не планирую снимать полномасштабное кино, так как не вижу экономических перспектив. Поэтому я посвятил себя театру.