Нижний Новгород мог стать столицей отмены крепостного права в России

Разве вот так, с лёту, мы сумеем сказать, скольких предводителей пережила за время своего существования Нижегородская губерния и тем более перечислить их славные дела на этом поприще. Время несправедливо отнеслось к ним и спрессовало в единую чиновничью массу. В советской исторической литературе их щедро одаривали прозвищами — «сатрапы», «угнетатели», «самодуры» и «казнокрады»… И по сей день они представляются нам людьми случайными, для которых пересидеть какой-то срок в губернии был карьерным трамплином.

А между тем, были среди них и примечательные личности, отметившиеся своими именами не только в местночтимой истории, но и в славе Отечества. Таких мы вряд ли вспомним, а надо бы.

Мы убедились, что в наших рассказах о неизвестных, но знаменитых людях есть такие. С кого начнём?

Пожалуй, с военного губернатора генерал-майора Александра Николаевича Муравьёва, тем более, что мы знаем его со своей школьной скамьи, когда изучали движение декабристов. Он был в числе их руководителей и основателей первых тайных обществ в России. Вспомнили?

Чиновник, как чиновник?

17 сентября 1856 года император Александр II подписал Указ о его назначении предводителем Нижегородской губернии. Отметим, что ему было на тот момент 64 года. По тем временам глубоко стариковский возраст и даже для карьерной отсидки он не годился — только на пенсию.

Но император для Нижегородской губернии выбрал именно его. Он хорошо знал Александра Николаевича Муравьёва и его нисколько не смущало, что некогда тот участвовал «в умысле царе­убийства» и был арестован за то, что «о цели замысла не донёс». В ссылку он был отправлен вместе с декабристами. Историки какое-то время даже считали Муравьёва предателем, считая, что он сдал властям своих подельников.

Но к моменту появления декабристов на Сенатской площади, Александр Николаевич от идеи цареубийства давно отказался, поняв, что только реформы могут быть полезны в деле отмены крепостного права в России, за что и ратовали вышедшие на площадь.

Первые свои чиновничьи навыки Муравьёв получил в… ссылке. Он не был лишён чинов и дворянства, а значит, мог занимать хоть какую-то должность на государевой службе и согласился стать иркутским городничим: на шесть лет и невыездным. Далее в его послужном шёл Тобольск — гражданский губернатор. Затем Вятка — председатель палаты Уголовного суда, аналогичная должность в Таврической губернии и губернаторство в Архангельске.

Вот с таким чиновничьим багажом появился он в Нижегородской губернии.

После отставки Александр Николаевич Муравьёв написал, сколько успел, воспоминаний, как было, адресованных далёкому потомству. Они изданы в советское время, но в далёких 50‑х годах и с тех пор не переиздавались. Возможно, из-за того, что в его мемуарах очень мало было рассказано о 30 баталиях из двух войн, в которых ему пришлось участвовать, а больше преобладали мысли о социальном переустройстве сугубо гражданской жизни. Современники считали Александра Николаевича мечтателем.

Что же успел он сделать за время своего правления губернией?

Одно из самых главных дел — строится железная дорога до Москвы. В сугубо купеческом городе начинают появляться промышленные предприятия. Губернатор становится ярым проводником образования: открывается женское училище первого разряда для девиц всех сословий, появляется Мариинский институт благородных девиц, и в училище для канцелярских служащих принимаются юноши из соседних губерний.

Достаточно много и целе­устремлённо. Но примечателен в истории Александр Николаевич Муравьёв стал не этим.

Венец противостояния

Когда Александр II назначал его губернатором, то выбрал ему именно Нижегородскую губернию. Идеи освобождения крестьян от крепостной зависимости витали тогда в воздухе, и самодержец решился воспользоваться ими и показать свою доброту и либерализм. Вот тут-то он и вспомнил о Муравьёве, «старом крамольнике», мечтавшем о вольности крестьян ещё в молодые годы. «Преступная черта» молодости Муравьёва становилась близка к осуществлению, и он согласился на губернаторство. Обнадёживало и то, что вроде бы и нижегородское дворянство было не против реформ.

Неизвестно, читал ли Муравьёв Карла Маркса, который внимательно следил за ходом реформ в России, но тот предупреждал:

«Большинство губернских дворянских комитетов, по-видимому, воспользовались… возможностью официально обсудить подготовительные шаги к освобождению крестьян с единственной целью помешать этой мере».

Как прав был Карл Маркс. Впереди у Муравьёва были баталии почище, чем на поле Бородинского сражения, где он получил золотую шпагу «За храбрость». А вместо Наполеона перед ним встал местный помещик Сергей Шереметев, владевший чуть ли не половиной земель Нижегородской губернии. Когда-то на Сенатской площади в рядах Кавалергардского полка держал он под прицелом мятежников. Сейчас он схлестнулся с одним из них.

Это противостояние получило большую огласку в России и отмечено многими публикациями в газетах и журналах тех лет. Нижегородские помещики, не всегда понимая суть грядущих крестьянских реформ, но подозревая, что они будут ущемлены, сплотились вокруг Шереметева. Малейшее телодвижение губернатора вызывало в них реакцию отторжения. В столицу полетели первые доносы и жалобы.

Через многие годы чувствуется, что травлей губернатора кто-то системно руководил, подключив к ней даже местные поэтические силы.

Наш общий адрес о тебе:

Что губернатор ты плохой,

Что кабинетный ты герой,

Что ты и дряхл, и слеп, и глух,

Что ты губернии злой дух,

Что всю её ты взволновал,

Всем мужикам потачку дал,

Не работать и не платить,

Но всё, что думают, творить.

Такие пасквили печатались даже в столичных журналах. К счастью, Александр Николаевич Муравьёв обладал хорошим чувством юмора и от души смеялся над этими стихоплетениями. Наверное, для него было неожиданностью обнаружить в Нижнем Новгороде столь значительные поэтические силы.

Первой победой над Шереметевым было его законное отстранение от управления крестьянами села Богородского за те бесчинства, которые тот творил в своём имении.

Вот как меняет всё время. Сейчас мы любуемся замком Шереметева, стоящим на берегу Волги у села Юрино не подозревая, что некогда он назывался «Шереметевской Сибирью». А легенды до сих пор доносят до нас рассказы о мрачных казематах, в которых томились шереметевские ослушники.

Упущенная столичность

Противостояние Александру Николаевичу Муравьёву давалось трудно. Декабрист Владимир Раевский вспоминал:

«Если бы я не ожидал его, я бы никогда не узнал его, ко мне вошёл старик. Волосы на голове и усах были совершенно белые. Сгорбившись, прихрамывая на одну ногу, он был развалиной. Но этот старый и больной человек поражал своей неутомимой деятельностью».

В самый горячий период травли его спасал своеобразный громоотвод — часовая башня, сооружённая на высоком берегу Оки — на Гребешке. Он распорядился построить её для удобства горожан и гостей Нижегородской ярмарки.

Огромные часы на высокой башне должны были показывать ярмарочному люду время. Но проектировщики не рассчитали и видение стрелок часов покорялось только самым зорким. Тут же эту башню прозвали «муравьёвской дылдой» или «вавилонским столбом» — на выбор, что кому нравилось. И началось!

Лелеял мысль сердечную

Давно наш Муравей -

Себе на память вечную

Воздвигнуть мавзолей;

Чтоб ближе лететь на небо,

Без лестниц, без хлопот,

Построил всем на диво

Он вавилонский столб.

Консерваторы и противники отмены крепостного права не сдавались. Они находили всё новые способы борьбы с губернатором. Муравьёв пробовал их убеждать: «Ваше патриархальное правление никуда не годится…» Земской полиции он отписал:

«Цель нашего назначения есть доставление людям, вверенным нашему управлению, возможного благосостояния, что тесно сопряжено с обязанностью защищать обижаемого, заступаться за вдову и сирот, ограждать невиновного от притеснения и преследовать зло, в каком бы виде оно не являлось, невзирая ни на какое лицо… Пока в отношениях с подчиненными начальствующие добровольно не отложат свои сословные преимущества и не будут вникать в их нужды, дотоле ни те, ни другие понимать друг друга не будут».

А в ответ:

И от злости ты ревел,

Лиходей лукавый,

Что в крестьянах не успел

Бунт возжечь кровавый.

Владимир Галактионович Короленко, написавший большой очерк о Муравьёве «Легенда о царе и декабристе» вынужден был внимательно изучить все пасквили, обрушившиеся на губернатора. Вывод, к которому он пришёл: они полны «искренности вражды и одушевленности ненависти».

12 марта 1861 года в Нижний Новгород был доставлен Манифест об отмене крепостного права в России. Муравьёв ждал его с большим нетерпением. Но каково было разочарование, когда он прочитал его. В Манифесте не говорилось о самом главном, что крестьяне получают свободу вместе с землёй. Единым росчерком царя крестьянство России превращалось в огромное скопище люмпенов.

Нижегородский губернатор проиграл войну миров. Казалось, мир крепостников смял его. Но историки утверждают, что именно в этом важном для России событии надо искать истоки будущих революций.

Провожая губернатора в отставку, городская Дума Нижнего Новгорода была дальновиднее. «Мы всегда будем вспоминать, что вы были тот главный виновник, который проложил прочное основание порядку и спокойствию в будущем».

А победи он, и Нижний Новгород, ревностно любящий звания столичности, мог стать действительно исторической столицей отмены крепостного права в России.

А вот так отреагировала газета «Московские ведомости» на отставку Муравьёва:

«Весть… мгновенно облетела весь город, быстро понеслась во все концы Нижегородской губернии; все честные и преданные искренно добру и правде люди с грустью и сожалением приняли эту новость, только одно своекорыстие да взятка радостно встрепенулись от нея, подняв с улыбкой надежды и упования свои истощённые долгим постом лица».

Пост закончился.

Вячеслав Фёдоров

Ранее сайт Pravda-nn.ru рассказал, что Нижегородский государственный историко-архитектурный музей получил в дар уникальную коллекцию карт, гравюр, книг и документов, связанных с историей Нижегородской губернии.